Она подняла руку и расстегнула плащ, дав ему свободно упасть на пол. Затем расшнуровала корсаж и развязала шнурки, на которых держалась ее юбка. Все это тоже упало на пол. Она осталась в одной заплатанной нижней рубашке с длинными рукавами, закрывавшей ее ноги до самых лодыжек. Эта рубашка была для нее как вторая кожа. Она никогда ее не снимала, даже на ночь и даже во время купания. Бабушка научила ее, как должна мыться порядочная женщина, никогда не открывая своей наготы.
Она развязала шнурок, стягивавший горловину рубашки, тот самый, что разрезал привратник своим ножом. Неужели все это было только вчера? Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Она ослабила горловину, и рубашка свободно соскользнула по груди и бедрам.
Кьяра почувствовала жар от свечей на своей коже. Было так непривычно — стоять совершенно обнаженной, не прикрытой ничем, кроме собственной кожи.
— Распусти волосы, — скомандовал принц. В его голосе не чувствовалась похоть, скорее настойчивость, как у священника, который служит мессу. — На тебе не должно быть никаких узлов.
Она перекинула свою длинную косу через плечо и развязала бечевку. Медленно, не торопясь она расплела свои густые волосы — теперь, когда первый шок уже прошел, она начала получать от всего происходящего некоторое наслаждение. К своему удивлению, она почувствовала власть над этими двумя мужчинами, просто будучи молодой и красивой обнаженной женщиной. Она тряхнула головой, и ее локоны волнующим каскадом упали на тело, как у Марии Магдалины на фреске в церкви. Кьяра провела пальцами сквозь свои густые темные пряди, ощущая их тяжесть и необычайную мягкость, а затем, вместо того чтобы прикрыть ими свою грудь, живот и бедра, наоборот, забросила их за спину, чувствуя, как кончики волос защекотали ее ягодицы.
Пусть смотрят, какова она. Ей нечего бояться — ей пятнадцать, она чиста и непорочна, и единственная отметина на ее теле — это полукруглый шрам над левым ухом в том месте, где ее ударила копытом лошадь.
— Я готова к испытаниям, — промолвила она. Не услышит он от нее ни «ваша светлость», ни «мой господин». Если кто и должен сейчас кому-то кланяться, так это они ей. — Что вы хотите, чтобы я сделала в первую очередь?
Принц указал жестом на стол, покрытый черной тканью, где-то в восьми шагах от девушки.
— Выпей черную воду, — сказал он. — До дна, в один присест.
Она подошла к столу. На нем стоял кубок, вырезанный из черного камня, довольно древний на вид. На дне кубка, наполненного прозрачной жидкостью, лежали кусочки дробленого черного камня, как будто второй такой же кубок разбили и обломки бросили на дно его собрата. Рядом с кубком стояло непонятное приспособление из двух чаш, вырезанных из того же черного камня. Чаши располагались одна над другой и были заключены в серебряную рамку. Здесь же стоял черный глазурованный кувшин. Неподалеку от стола висела черная штора, расшитая черной и золотой нитью с изображением незнакомых символов.
