Тем временем доктор Пул продолжает бормотать на ходу:
Мир полон лесорубов, что грустящих
Дриад любви с дерев сгоняют жизни
И соловьев распугивают в чащах.
Рассказчик
Лесорубов с топорами, людей с ножами, убивающих дриад, людей со скальпелями и хирургическими ножницами, распугивающих соловьев.
Доктор Пул вздрагивает и ускоряет шаг, словно человек, почувствовавший за спиной чье-то недоброжелательное присутствие. Потом вдруг останавливается и снова оглядывается.
Рассказчик
В городе, вмещающем два с половиной миллиона скелетов, присутствие нескольких тысяч живых людей едва заметно. Ничто не шелохнется. Полная тишина среди этих уютных буржуазных развалин кажется нарочитой и даже несколько заговорщицкой.
Доктор Пул, пульс которого участился от надежды и страха перед разочарованием, сворачивает с улицы и идет по дорожке, ведущей к гаражу № 1993. Двери его открыты и болтаются на ржавых петлях. Доктор Пул входит в затхлый полумрак. Пробивающийся через дырочку в западной стене гаража тонкий карандашный луч закатного солнца падает на левое переднее колесо четырехдверного седана «Шевроле супер де люкс» и лежащие рядом на земле два черепа – один взрослый, другой, очевидно, детский. Ботаник открывает единственную незаклиненную дверцу машины и вглядывается в царящую внутри тьму.
– Лула!
Он залезает в машину, садится рядом с девушкой на заднее сиденье с разодранной обивкой и берет ее руку в свои ладони.
– Милая!
Лула молча смотрит на него. В глазах у нее выражение, граничащее с ужасом.
– Значит, тебе все же удалось улизнуть?
– Флосси что-то подозревает.
– Да черт с ней, с этой Флосси! – отвечает доктор Пул тоном, который, по его мнению, должен звучать беззаботно и успокоительно.
– Она задает всякие вопросы, – продолжает Лула. – Я сказала ей, что иду поискать иголки и ножи.
– А нашла только меня.
Он нежно улыбается и подносит ее руку к губам, но Лула качает головой:
– Алфи, прошу тебя!
В ее голосе звучит мольба. Так и не поцеловав, доктор Пул отпускает ее руку.
– И все же ты меня любишь, правда?
Глазами, широко открытыми от испуга и замешательства, она смотрит на него, потом отворачивается.
– Не знаю, Алфи, не знаю.
– А вот я знаю, – решительно говорит доктор Пул. – Знаю, что люблю тебя. Знаю, что хочу быть с тобой. Всегда. Пока смерть нас не разлучит, – добавляет он со всем пылом застенчивого сексуалиста, внезапно принявшего сторону реальности и моногамии.
Лула снова качает головой:
– Я знаю только, что не должна быть здесь.
