При последних словах Рассказчика в кадре появляется Лула.
– Алфи! – радостно восклицает она. – Я тебя искала.
На несколько секунд в кадре появляются послушники: бросив на нее взгляд, полный омерзения, вызванного вынужденным воздержанием, они сплевывают.
Тем временем, взглянув на «желанья утоленного черты», доктор Пул виновато отводит глаза.
– Доброе утро, – в полном соответствии с этикетом говорит он. – Надеюсь… ты спала хорошо?
Лула присаживается рядом с ним, открывает кожаную сумку, которую носит на плече, и достает оттуда полбуханки хлеба и с полдюжины крупных апельсинов.
– В эти дни никто ничего не готовит, – объясняет она. – Один большой пикник, пока не наступят холода.
– О да, безусловно, – отвечает доктор Пул.
– Ты, наверно, ужасно голоден, – продолжает Лула. – После прошлой ночи.
Она улыбается, и ямочки вылезают из укрытия.
От смущения доктора Пула бросает в жар, он вспыхивает и пытается сменить тему:
– Хорошие апельсины. В Новой Зеландии они растут плохо, разве что на самом…
– Держи! – прерывает его Лула.
Она протягивает ему краюху хлеба, отламывает такую же себе и впивается в нее крепкими белыми зубами.
– Вкусно, – с набитым ртом говорит она. – Почему не ешь?
Доктор Пул, который вдруг почувствовал, что голоден как волк, но для сохранения приличий не желает признаваться в этом, изящно отщипывает кусочек корочки.
Лула прижимается к ботанику и кладет голову ему на плечо.
– Здорово было, правда, Алфи? – Она откусывает кусок хлеба и, не дожидаясь ответа, продолжает: – С тобой гораздо лучше, чем с другими. Тебе тоже так показалось?
Она бросает на него нежный взгляд.
Крупный план с места, где сидит Лула: лицо доктора Пула, выражающее мучительную неловкость.
– Алфи! – восклицает она. – Что случилось?
– Поговорим лучше о чем-нибудь другом, – в конце концов выдавливает он.
Лула выпрямляется и несколько секунд молча, внимательно разглядывает его.
– Ты слишком много думаешь, – изрекает она наконец. – Думать не надо. Если думаешь, то здорово уже не получится. – Внезапно лицо ее темнеет и она тихо продолжает: – Если думаешь, это ужасно, ужасно. Ужасно попасть в руки Живого Зла. Когда я вспомню, что они сделали с Полли и ее малышом…
Лула вздрагивает, глаза ее наполняются слезами, и она отворачивается.
Рассказчик
И опять эти слезы, этот признак личности – при виде их появляется сочувствие, которое сильнее, чем чувство вины.
Позабыв про послушников, доктор Пул притягивает Лулу к себе и, пытаясь ее утешить, что-то шепчет, гладит ее, словно успокаивая плачущего ребенка. Ему это удается: через несколько минут Лула уже лежит у него на руке. Умиротворенно вздохнув, она открывает глаза, смотрит на него и улыбается с нежностью, к которой ямочки добавляют капельку восхитительного озорства.
