– Исключено.
Не говоря ни слова, вождь поднимает правую ногу, упирает ее доктору Пулу в низ живота и резко распрямляет колено.
Крупный план: доктор Пул, потрясенный, весь в царапинах, однако невредимый поднимается с кучи песка, на которую упал. За кадром слышен голос вождя, зовущего людей, которые взяли доктора Пула в плен.
Средний план: могильщики и рыбаки бегут на его зов.
Вождь указывает на доктора Пула.
– Заройте его.
– Живьем или мертвого? – глубоким контральто осведомляется толстушка.
Вождь смотрит на нее – кадр снят с места, где он стоит. Пересилив себя, вождь отворачивается. Губы его шевелятся. Он повторяет соответствующий отрывок из краткого катехизиса: «В чем сущность женщины? Ответ: женщина – сосуд Нечистого, источник всех уродств, враг человечества и…»
– Живьем или мертвого? – повторяет толстушка. Вождь пожимает плечами.
– Как хотите, – с деланым безразличием отвечает он.
Толстушка принимается хлопать в ладоши.
– Вот здорово! – восклицает она и поворачивается к остальным: – Пошли, ребята, позабавимся.
Они обступают доктора Пула, поднимают его, вопящего благим матом, с земли и опускают ногами вперед в полузасыпанную могилу директора пивоваренной корпорации «Золотое правило». Толстушка придерживает доктора, а мужчины начинают сбрасывать сухую землю в могилу. Вскоре он зарыт уже по пояс.
На звуковой дорожке крики жертвы и возбужденный смех палачей понемногу стихают; тишину нарушает голос Рассказчика.
Рассказчик
Жестокость, сострадание – лишь гены.
Все люди милосердны, все убийцы.
Собачек гладят и Дахау строят,
Сжигают города и пестуют сирот,
Все против линчеванья, но за Ок-Ридж.
Все филантропии полны – потом,
а вот НКВД – сейчас.
Кого травить мы станем, а кого жалеть?
Тут дело лишь в сиюминутных нормах,
В словах на целлюлозе и в радиокрике,
В причастности – иль к яслям коммунистов,
иль к первому причастию,
И лишь в познанье сущности своей
Любой из нас перестает быть обезьяной.
* * *
На звуковой дорожке – опять смех вперемешку с мольбами о пощаде. Внезапно раздается голос вождя:
– Отойдите! Мне не видно.
Могильщики повинуются. В наступившем молчании вождь смотрит вниз, на доктора Пула.
– Ты разбираешься в растениях, – наконец говорит он. – Почему б тебе не выпустить там корешки?
Слушатели одобрительно гогочут.
– Что же ты не расцветаешь хорошенькими розовыми цветочками?
Крупный план: страдальческое лицо доктора Пула.
– Пощадите, пощадите…
Его голос забавно срывается; новый взрыв веселья.
