Что, кончились жалобы? Кончились сомнения? Отнюдь. Это повторялось опять и опять. Всякий раз, когда ситуация не была на сто процентов кошерной[27], эта компания — а я уверен, что это все время была одна и та же компания, — начинала бузить. Так было, когда они пришли в Мару и вода оказалась горькой. Позже, когда стало не хватать еды, они тосковали о горшке с мясом в Египте. Тогда Бог послал им манну небесную. Потом, когда у них кончилась вода, они заподозрили, что Бог позволит им умереть от жажды. Вот тут-то Моисей и ударил по камню своим посохом и добыл воду. И, наконец, то же самое случилось снова, когда Моисей поднялся на гору, чтобы получить Скрижали Завета. Когда он вернулся не сразу, они были уверены, что их бросили, и заставили Аарона сделать для них изображение золотого тельца, чтобы они могли поклоняться ему.
Тон Бреннермана изменился, и конгрегация обратилась в слух.
— И вот Моисей дал им свод законов. Это не были законы ритуала и молитвы. Это были законы, по которым следовало жить, законы, необходимые для сохранения жизнеспособного общества. В те дни у них было примитивное общество, и для его существования они нуждались в довольно простых этических правилах: «Не убий», «Не укради», «Не лжесвидетельствуй». Все мы знаем, что не может существовать общество, где убийство, воровство и лжесвидетельство разрешены или оправданы. Оно бы тут же распалось. Эти законы были необходимы для общества того времени, чтобы сохраниться, вырасти и преуспеть. И не является ли наша религия по существу именно этим — сводом правил, по которым могут жить люди?
Но сегодня мы живем в более сложном обществе, и это требует других правил или — возможно — новой интерпретации старых. Мы знаем теперь, что когда широким слоям населения не хватает еды, одежды и крова, это разновидность убийства. Когда мы не позволяем негру изложить свои доводы и протестовать против своего поистине тяжелого положения — это разновидность лжесвидетельства. И когда нашей молодежи не позволяют слушать голос собственной совести, а заставляют ее выполнять желание большинства, это значит, что мы поклоняемся другому богу — богу Истеблишмента. И я говорю, что истинная функция храма — или церкви, если на то пошло, — следить, чтобы современное общество было жизнеспособным, а в наши дни это означает проявлять инициативу в таких вопросах, как гражданские права, социальная справедливость и мир во всем мире.
Бреннерман поправил кипу на голове.
