– Ты, что ли, лекарь?
– Я.
– Ну слава богу, нашли. Евстафий, помоги боярину.
И сам метнулся к карете. Дверцу открыл, подножку откинул.
Из кареты показался боярин в возрасте, сзади его поддерживал кто-то, а на подножке его под руки подхватил другой, тот, что спрашивал Никиту. Видимо – важный сановник, поскольку бояре вертелись вокруг него, как няньки вокруг ребенка.
Никиту сразу насторожило, что сановник, согнувшись, прижимал к животу руки и едва передвигал ноги. Острый живот, насмотрелся уже таких Никита. Острый живот – это катастрофа в брюхе: прободение язвы желудка, острый панкреатит, приступ желчнокаменной болезни, аппендицит – да много чего. И, как правило, надобна операция. Можно понаблюдать час-другой, вот только анализы крови сделать невозможно.
Двое бояр бережно провели сановника в избу. Никита шел перед ними, открывая двери.
– Раздевайте и кладите его на стол, – распорядился Никита.
На сановнике, несмотря на теплое время года, было надето много одежды. Кафтан, тонкая ферязь под ним, рубаха шелковая, под ней – исподняя.
Под бдительным взором бояр Никита начал осмотр.
Живот был напряжен, как доска, и при легком прикосновении мужчина кричал от боли. Язык сухой, пульс частил.
Насколько Никита мог, он расспросил больного. Иногда правильно, грамотная собранная история болезни могла подсказать правильный диагноз.
Понемногу крепло убеждение – желчнокаменная болезнь. Надо срочно оперировать, приступы в последнее время случались все чаще. Только боязно. Случись летальный исход, что даже в лучших клиниках бывает, – не сносить ему головы, причем не в переносном, а в прямом смысле. Ведь условий для такой операции фактически нет. Можно отказать. Чиновник тоже, с высокой долей вероятности, умрет, но не у него в лекарне.
Никита посмотрел на землистое, страдальческое лицо боярина:
– Боярин, оперировать надо.
Тут же двое сопровождающих возмутились:
– Да знаешь ли ты, деревенщина, с кем говоришь? Это князь Елагин, правая рука самого Нащокина!
Ни о Елагине, ни о Нащокине Никита не слыхал никогда. Впрочем, мнение дворян Никиту не интересовало. Здесь должен решать сам пациент. Только он вправе распорядиться своей жизнью.
Никита взял князя за руку:
– Княже! Надо живот резать, оперировать. Не сделаем – день и ночь проживешь только.
– А ежели резать?
Бояре снова открыли свои рты, но князь повернул к ним голову:
– Молчать! Я сам решать буду!
– Ежели резать, то по-всякому получиться может, – не стал скрывать от него серьезности положения Никита. – Повезет с Божьей помощью – так впредь здоров будешь.
