я тоже, имея рост ниже среднего, всегда засматривался на высоких девушек, возможно, потому, что
зачастую в людях нас привлекает именно то, чего, к сожалению, лишены мы сами.
Почувствовав на себе мой взгляд, Кэрол повернулась:
– Через пару минут начнем, – торопливо сообщила журналистка, вероятно принимая мое
пристальное внимание за нетерпение. Она сосредоточенно окинула меня требовательным взглядом с ног
до головы.
– Даже не мечтайте, переодеваться не буду, – на всякий случай предупредил ее я, воинственно
поправив на груди белую льняную рубашку.
– Я и не думала об этом просить, – улыбнулась она моей категоричности.
Девушка вернула недопитую чашку на стол и устроилась поудобней в кресле. Затем достала из кейса
пудреницу и, бросив на меня смущенный взгляд, быстро промокнула спонжем слегка заблестевший от жары
нос и откинула длинные волосы назад. Торопливо убрала черную лаковую коробочку обратно в кейс и,
устремив победный взгляд на оператора, замерла, выпрямив спину.
– Камера! Мотор! – торжественно произнес Марк, удобно устроившийся в тени на высоком барном
стуле.
– Уважаемые телезрители! Мы находимся в загородном доме Дэна Харта, всем известного
владельца корпорации «Харт Индастриз», – журналистка отвела свой взгляд от камеры и устремила его на
меня. – Мистер Харт, вчерашнее заявление в средствах массовой информации, безусловно, сделало вас
главным ньюсмейкером этой недели! – с несколько излишней торжественностью начала интервью
девушка. – Весь мир обсуждает предстоящую операцию по трансплантации вашего мозга в тело другого
человека. Скажите, как возникла идея операции и почему вы идете на такой риск?
– Четыре года назад мне был поставлен диагноз дилатационная кардиомиопатия сердца, или
застойная недостаточность кровообращения. Жить с таким безобразием, по прогнозам врачей, мне
оставалось два, максимум три года, – не спеша начал я свой рассказ. – И вот, лежа на больничной койке, я
спросил доктора о возможности трансплантации мне донорского сердца. На что он не без иронии ответил,
что сигары, виски и бессонные ночи так подорвали мой организм, что его надо трансплантировать весь. А
затем хмуро добавил, что пересадка возможна, но вряд ли я ее перенесу. Он ушел, а его слова занозой
засели в моей голове. Тогда и возникла идея трансплантации мозга. Неделю я все анализировал, а потом
начал действовать. За год была создана исследовательская медицинская лаборатория. Затем я заключил
контракты с девятью специалистами из разных стран, каждый из них у себя на родине был лучший в области
