С годами мина-базар попросту превратился в ярмарку невест и базар сводничества.
– Ну, сколько омовений можно совершать каждый день? Сколько можно лить масла и благовоний на свои тела и волосы?! – вопрошала Ханзаде, но даже она не могла справиться с обитательницами зенана. Гусль-ханы – комнаты для омовений были полны и гудели от споров.
Служанки сбивались с ног, принося воду или натирая маслами тела своих хозяек, а лекарки – выводя внезапно появившиеся прыщи или красноту, успокаивая зубную боль или устраняя расстройство желудка. Столько, как в эти дни, женщины не болели ни в какое другое время года. Они подсыпали друг дружке всякую гадость в еду, подкупали служанок, чтобы те подменили мази и притирания, подбрасывали насекомых… Ведь нужно не только выглядеть хорошо самой, но и устранить соперниц. Вот и лились вместе с благовониями чьи-то слезы…
Заговоры раскрывались, начинались взаимные обвинения, нередко переходившие в настоящие потасовки с царапинами на лице. Ханзаде расправлялась с нарушительницами спокойствия жестоко – виновные и просто присутствовавшие, но не разнявшие бунтарок, теряли право торговать на два года. Потому, стоило возникнуть какому-то спору, окружающие исчезали как по волшебству. Обычно это служило сигналом к прекращению ссоры.
Зенан готовился к мина-базару в преддверии Нового года, ведь заканчивался священный месяц зуль-хиджжа, скоро мухаррам – первый месяц следующего 1016 года хиджры. Новый год – это всегда новые надежды, даже если понимаешь, что ничего не изменится.
Но обитательницы гарема мечтали, что непременно изменится. Вот прямо во время мина-базара и изменится, например, именно их браслеты понравятся принцам Хосрову и Парвазу, а перстни привлекут самого падишаха. Принц Хуррам пока в расчет не брался, он, конечно, отцовский любимец и уже отличился в военном походе, но слишком молод – пятнадцать лет. По сравнению с сильным двадцатилетним Хосровом, которому многие и при жизни Акбара, и даже теперь прочили трон, – он мальчишка.
На красивого, мужественного Хосрова заглядывалось немало красавиц, но он сам женщин едва замечал, брал на ложе ради удовлетворения страсти, но даже имен не запоминал.
Ничего, проснется и его сердце, завоюет его какая-нибудь строптивая красотка зенана – разве мало в гареме богатых и красивых дочерей визирей? Отыграется тогда за всех… Многие хотели бы оказаться таковыми.
С принцем Парвазом проще: тот слишком большой любитель арака и вина, а также опиума. Он нерешителен и бестолков. Парваза с рождения считали никчемным, но это совсем не мешало принцу любить жизнь и проживать ее в свое удовольствие. Так куда безопасней…
