Читая, ты должна простить мне, если можешь, холодность стиля, но я не знаю другого способа четко сформулировать свои соображения. Видишь ли, близится мой час, и меня, естественно, начинают переполнять всякого рода эмоции. С каждым днем я все сильнее поддаюсь бесконтрольной тоске, особенно по вечерам. И если я с собой не справлюсь, мои сантименты выльются на эти страницы.
Я хотел бы, например, написать что-нибудь о тебе, какой неплохой женой ты мне была все эти годы. И я обещаю самому себе, что, если будет время и у меня еще останутся силы, это следующее, что я сделаю.
Я также испытываю сильное желание поговорить о моем Оксфорде, где я живу и преподаю последние семнадцать лет, рассказать о его великолепии и объяснить, если удастся, хотя бы немного, что это значит, когда тебе дозволено работать в этой среде. Все вещи и места, которые я так любил, плотно окружают меня сейчас в этой мрачной спальне. Они, как и прежде, яркие и красивые, но сегодня почему-то я вижу их более отчетливо, чем раньше. Тропинка вокруг озера в садах Ворстерского колледжа, где когда-то гулял Ловелас. Ворота в Пембруке. Вид на город к западу с башни Магдалины. Конференц-зал в Карйстчерче. Маленький сад с декоративными каменными горками в Сент-Джоне, где я насчитал более десятка видов колокольчиков. Вот видишь, что получается! Не успел я начать, как уже попал в ловушку. Так что позволь я теперь приступлю к делу, а ты читай медленно, моя дорогая, и без всякого чувства сожаления или осуждения, иначе это затруднит твое восприятие. Пообещай мне теперь, что будешь читать медленно и, прежде чем начать, наберешься терпения и придешь в спокойное расположение духа.
Подробности болезни, которая столь неожиданно свалила меня с ног в середине жизненного пути, тебе известны. Мне нет нужды напрасно тратить на них время, разве что надо сразу признать, насколько было глупо с моей стороны не показаться врачу раньше. Рак — одно из немногих оставшихся заболеваний, не поддающихся лечению всеми этими современными лекарствами. Хирург может прооперировать рак, если он не слишком сильно распространился; я же не только запустил его, но он к тому же имел наглость поразить поджелудочную железу, что в равной степени исключает и хирургическое вмешательство, и благополучный исход.
Итак, жить мне оставалось от месяца до шести, и я с каждым часом все больше впадал в уныние — и тут вдруг входит Лэнди.
Это было шесть недель назад, во вторник утром, очень рано, задолго до твоего прихода, и как только он появился, я понял: тут что-то неладно. Он не крался на цыпочках, робко и смущенно, не зная, что сказать, как все другие посетители. Он вошел решительно, с улыбкой, шагнул к кровати и встал, глядя на меня сверху вниз с безумным блеском в глазах. Он сказал:
