Особенность и неповторимость Дианы, по сути, состояла в том, что в отличие от всех членов семьи Елизаветы, она была не символом чего-то, а простым человеком, чем заслужила любовь британцев и СМИ. На её фоне, соблюдающие протокол члены королевской семьи, считавшие принцессу едва ли не «выскочкой», начали сильно проигрывать. Принц Чарльз был шокирован разочарованием толпы, когда вместо Дианы на мероприятиях появлялся он[210].
Диана вдохнула в институт монархии жизнь, установила дружескую связь с подданными британской короны и показала миру, какой ещё может быть монархия. С другой стороны, она позволила себе недопустимое, невольно нанеся ущерб авторитету королевской семьи, представители которой всегда считались «сверхлюдьми», опустив их до уровня простых смертных. Диана способствовала проникновению СМИ в частную жизнь семьи Виндзоров. Ей легко давалось то, над чем Елизавета трудилась годами – любовь подданных и прессы. Как считает историк Дэвид Спото, после гибели принцессы в автокатастрофе, многие секреты её популярности были почерпнуты и взяты самой Елизаветой (так, в частности, королева начала открыто проявлять сочувствие к людям, стала более часто общаться с подданными, бывать в местах, предназначенных для обычных людей, например в супермаркетах, и т. п.)[211].
Когда королева посещала больницы, выставки или ещё какие-то людные заведения, она улыбалась, могла задать несколько вопросов, но никогда ни до кого не дотрагивалась, даже до маленьких детей, несмотря на то, что была в белых перчатках[212]. Диана же могла сесть на постель к больному, пошутить, обнять, нянчить детей, смеяться или плакать, при этом, не теряя, а быстро набирая очки своего авторитета[213]. Подобным образом она вела себя и с заражёнными ВИЧ, что вызывало особый интерес у общественности, так как в то время люди ещё считали, что получить инфекцию ВИЧ можно путём простого прикосновения к заражённому[214]. Все хотели общаться с Дианой, при этом игнорируя саму королеву – это был нонсенс для монархии, где правитель был «король-бог». Приверженцы британской короны разделились на два лагеря: на тех, кто был против модернизации общественной деятельности королевских особ, ратуя за сохранение традиций; и тех, кто считал, что все должны начать вести себя по образу и подобию принцессы Уэльской.
В свете сверхпопулярности принцессы, Чарльз решил, что, во что бы то ни стало, должен заняться активной деятельностью и перетянуть симпатии подданных на свою сторону. Когда в правительстве встал вопрос, чем же всё-таки следует заняться принцу, один из видных тори Норман Теббит заявил, что
