— Ты уже готовишь? — спросил он очевидную вещь.
— Да, а что?
— Просто что-то вдруг захотелось супа, но ты уже готовишь…
— Хорошо, я приготовлю суп, но придется подождать подольше — он что мысли читает? Зачем я о супе подумала? Не зря сестра Глория говорила, что мысли материальны.
— Спасибо — у меня даже лопатка из рук вывалилась, что это на него нашло?
Дело не в том, что коп поблагодарил меня, дело в голосе, которым он произнес это. Слишком много в нем было чего-то такого… Такого, что я давно слышала, но не по отношению к себе и это что-то заставило меня передернуть плечами. Оно вынудило меня замереть и так стоять, пока не почувствовала запах пригорающего мяса. Это что-то мне не понравилось.
Я заставила себя отвлечься и принялась за готовку супа. Моя мама, когда я была маленькой готовила это суп, наверное, он единственный, который я ела и не морщилась. Рецепт я год назад нашла в интернете, суп моего детства назывался очень странно — «рассольник», помню меня очень позабавило название. Но стоило его приготовить, как есть резко перехотелось. Тогда суп не просто пах детством, он поднимал пласты чего-то старого давно похороненного внутри меня.
— Пахнет очень вкусно — я знала, что он не ушел, знала, что стоял за спиной, но и не подозревала, что так близко. И не была готова. Сначала легкое касание к плечу, я повернула голову:
— А? Скоро будет готово…
Он обнял меня сзади, за плечи, я ощутила дыхание Дэрэка у себя на шеи, чуть ниже затылка. Его губы касались моей кожи и волос, руки взяли в кольцо, сомкнувшись на ключице.
— Прости… Я понял, все понял. Больше никаких просьб. Кроме, одной. Выживи, им всем назло.
— Ты чего? Отпусти меня и прекрати нести эту чушь — задергалась я и мужчина разжал объятия.
— Я просмотрел запись первого допроса.
— А… Теперь понятно. Вот только зря ты меня жалеешь. Я не из тех, кого нужно жалеть. Дословно не помню, что я там наплела. Но и половина из сказанного не соответствует реальности. Будешь сильно разочарован, когда поймешь, что все эти допросы полная ерунда — выключив плиту, я обернулась к Дэрэку, он уже успел сесть на стол и оттуда взирал, нет, не на меня, а на свои руки, сцепленные в замок.
— Хочешь сказать, что Кукловод не пытал тебя? Что не пользовался твоим телом?
— Отчего же, не хочу. Только он не пытал, а наказывал. Да и про тело, сказано двояко, кто-то поймет это слишком буквально, вот ты, например. Но, он не насиловал меня. Вовсе нет. Он изучал мое тело, как ребенок изучает куклу прежде чем с ней поиграть и сломать. В этом нет никакого сексуального подтекста. И кстати, после того допроса они привели ко мне гинеколога. Оказалось, что я девственница и все последующие разбирательства стали лишь формальностью. Мне и раньше-то не особо верили, а потом и вовсе заклеймили лгуньей. Не учли одного — мне хотелось, чтобы голос был злым, но ничего кроме равнодушия я из себя выдавить не могла, да и глаза больше не отражали той боли, сейчас я могла совершенно спокойно говорить о вещать, которые ни одни нормальный человек не смог бы принять.
