– На вот, пей, – шепнул он.
– Ой, где ты взял? – удивилась Катя.
– Тихо! – цикнул на нее Григорий. – Где взял, там больше нету. А чё думаешь, есть и у меня свои таланты. Пей давай!
Через два часа электричка остановилась у нужной им станции. Катина голова гудела, перед глазами стлалась какая-то серая муть. Но она старалась держаться: понимала, что жаловаться на плохое самочувствие сейчас не время – ведь впереди долгожданная встреча с отцом.
Григорий спрыгнул на перрон, поддержал ее под руку, спросил у кого-то дорогу, и вскоре они шагали уже по пыльной, утрамбованной сотнями ног тропинке.
Солнце нещадно жгло Катин затылок, ноги словно налились пудовой тяжестью. Закусив нижнюю губу, девочка из последних сил шла вперед…
Через некоторое время впереди показались первые постройки некогда процветавшего колхоза. В синем жарком мареве Катя, прикрыв глаза от солнца ладонью, разглядела дощатый элеватор, под крышей которого курлыкали голуби. Мелькнул тускло-серебристым боком небольшой пруд. Потянулись аккуратные беленые дома с палисадниками и огородами.
Григорий еще дважды спрашивал дорогу к дому Горчаковой. Наконец какая-то девчонка в выгоревшем сарафане сказала:
– Это шо, до бабы Нюры вам надо? Так вон она, хата ее, вторая с краю вулыци.
Григорий и Катя двинулись в указанном направлении и вскоре остановились у покосившегося, давно не крашенного забора. За забором смотрел чисто вымытыми окошками небольшой саманный дом. В огороде, кряхтя, возилась коренастая пожилая тетка в подоткнутой юбке и повязанном вокруг головы платке. Катя заметила, что ноги у нее от подошв до колен коричневые от загара, а выше – кожа бледная и рыхлая.
Почуяв нежданных гостей, из-за дома с лаем выскочила маленькая, лохматая, вся в колтунах и репьях собачонка. Баба Нюра обернулась на лай, увидела пришедших и, прищурившись, принялась бесцеремонно их разглядывать.
– Добрый день! – поздоровался Григорий. – Нам бы сына вашего повидать, Горчакова Ивана Алексеевича. Здесь он проживает?
– Нэма его тута, – неприветливо отозвалась женщина. – А на шо вин вам? Якшо вам грошей должен, так я про то ничого нэ ведаю. Так и знайтэ, ни копийки с менэ не получите! Ось тоби! – Она сложила темные выпачканные землей пальцы в кукиш и показала его Григорию.
– Нет, вы не поняли, мы не за деньгами, – вступила Катя.
Говорить было тяжело, язык словно распух, слушался плохо, горло саднило, и девочка сразу выпалила самое главное:
– Дело в том, что… Горчаков Иван Алексеевич – мой отец.
