Совершенно ясно, что они какое-то время не заглядывали в зеркало жизни, – забудем о том, что увидел сегодня утром столь изумившийся Джо. В конце концов, Вермонт выдает человеку духовный мандат, в коем значится, что он не обязан присматриваться к себе самому, а имеет право годами вглядываться с доступной ему проницательностью во все остальное, оставаясь при убеждении, что оно, остальное, стоит в какой-то степени на его стороне, что все вокруг черт знает как прекрасно, потому что и сам он таков. (Эмерсон держался на сей счет иного мнения.) Вот только если вы решили купить дом, увернуться от необходимости хоть как-то присмотреться к себе вам ну никак не удастся.
Если мои догадки верны, Джо и Филлис лежат сейчас бок о бок на узких кроватях, в точности отвечая моему описанию, одеревенелые, что твои доски, полностью одетые, и смотрят в тусклый, засиженный мухами потолок с выключенными лампочками, осознавая, безмолвные, как трупы, что им необходимо ясно увидеть себя и ничего тут не попишешь. Они – одинокие, затравленные люди, и вскоре мы увидим их стоящими на подъездной дорожке или сидящими на кушетке или в тесных креслицах патио (зависит от того, где они приютятся), безутешно глядя в телевизионную камеру, давая интервью ведущему шестичасовых новостей не просто как средние американцы, но как люди, пришибленные кризисом рынка недвижимости, невнятные представители невнятного класса, представлять который они вовсе не желают, – разочарованные, растерянные, страдающие, вынужденные вести бесцветную, унылую жизнь в коротких глухих переулках, названных в честь дочери строителя городка или ее школьной подруги.
И единственным, что их сможет спасти, станет умение, если его удастся обрести, думать о себе, да и почти обо всем остальном, по-другому; неожиданно найденное понимание жизни, основанное на вере в то, что разжечь новый костер можно, лишь затоптав старый, и – в несколько меньшей мере – на ведущем к изоляции тупоголовом упрямстве, а в большей – на желании, ну, скажем, дать друг другу счастье, не сводя на нет свои частные «я». Желание, прислушавшись к коему они, собственно говоря, и прикатили в Нью-Джерси, вместо того чтобы сидеть в горах, обращаясь в самодовольных жертв своих идиотских ошибок.
Конечно, зная Маркэмов, трудно поверить, что им это удастся. Год назад Джо был бы первым из блаженствующих на празднике летнего солнцестояния, устроенном посреди только что скошенного луга кого-то из его соседей, попивал бы домодельное пиво, закусывая состряпанной хозяйкой вегетарианской лазаньей, – голые детишки резвятся в сумерках, запах навоза, журчание ручейка и газогенератор на заднем плане – и разглагольствовал о переменах и о том, что не решаются на них только трусы: философия, до совершенства отточенная его и Филлис жизненным опытом (а именно разводами, родительскими неуспехами, изменами, больным самомнением и переломом со смещением).
