Следующие недели растворились в тумане апатии - вязкой, прилипчивой. Он поздно вставал, лениво ел и хромал не спеша в больницу. Врачи - рентген - врачи - больничный - врачи, сосед-алкаш и его дрянное пиво… Опять врачи.
Эд даже работал - иногда, когда появлялась прореха в этом монотонном круговороте. Ведь жизненно важно было не думать, что нога болит с каждым днем все меньше, что мир не меняется (и от этого тошно)… И что скоро годовщина.
А на город вдруг обрушились дожди. Горизонт затянуло тяжелыми низкими тучами, они скребли по крышам и сеяли взвесь. Но мелкие капли быстро превратились в дробь. А затем - и в безжалостные пули. Слушая их нарастающий гул за стеной, Эд с тревогой отмечал, как внутри него в унисон нарастает лихорадочное возбуждение. Неуправляемое, как дикий жеребец, оно пробивало все сознательные заслоны и сметало все подсознательные запреты, вырываясь наружу - то ухмылкой во время делового разговора, то долгим невидящим взглядом в безрадостно-серое окно.
Оказалось, что исподтишка, втайне от самого себя, он отчаянно ждал сентября.
В день годовщины что-то случилось со временем. Медленно и задумчиво проворачивалось его колесо, заставляя чувствовать каждый щелчок. Часы стали издевательски длинными. Их стальные струны держали солнце, не отпуская за горизонт, и неподвижное пятно подслеповато щурилось сквозь завесу облаков, насмехаясь, раздражая, изматывая…
Когда вожделенный вечер наконец-то заглянул в окно, от напряжения Эда осталось только осоловелое равнодушие…
Он вышел под мелкий осенний дождь. Ненадолго задержался у подъезда, высоко подняв воротник плаща, прикуривая. Смахнул капли с волос и сел в машину.
Темные пустые улицы понеслись водоворотом. Эд дергал руль, делая сюрприз себе, «хонде» и редким пешеходам, отпрыгивавшим с испугом обратно на тротуар, и сворачивал в еще один переулок. А потом - еще в один…
Плана не было.
Как не было ничего удивительного и в том, что после длительных бесцельных шатаний по городу колеса все-таки вынесли его к «Шарman'щику».
Припарковаться оказалось неожиданной проблемой: количество машин на стоянке зашкаливало даже для выходного. У входа в багровом мареве отсветов «преисподней» и в сизых облаках сигаретного дыма гудела огромная толпа. То и дело общий фон перекрывали нарочито громкие голоса, обсуждавшие какую-то экстраординарную (видимо, сегодняшнюю) игру. На Эда покосились с интересом, но, не заметив в толпе никого достаточно знакомого, чтобы здороваться, он молча начал спускаться в клуб…
