- А давай я к тебе заеду! Вот визитка, позвони. Я смоюсь отсюда в шесть.
- Идет. До вечера.
Дверцы лифта наконец распахнулись, и Эд вошел, думая: а ведь скорее всего, он согласился совершенно зря…
Гостиница нашлась на удивление быстро и выглядела приличнее, чем могла бы. Даже простыни, на которые Эд подозрительно покосился, оказались настолько чистыми, насколько это возможно в гостинице. Общий древний душ на этаже, конечно, портил впечатление, но Эд знал, что через пару дней неизбежно разыщется какое-нибудь приличное жилье. А пока можно обойтись и этой дырой.
В семь он позвонил Косте, и тот вскоре подъехал на своем стареньком «опеле».
Едва взревел мотор, Эд понял, что предчувствия его не обманули: рот Кости не закрывался. Из простоватого парня он на глазах вдруг превратился в типичного дауна-пэтэушника, которого лихорадит в предвкушении умопомрачительной попойки - доступность местных женщин (в его изложении) переходила все границы. А уж дикий подростковый жаргон!.
Эд был раздражен страшно - он давно оставил этот период жизни позади. Но мысль о нормальном бильярде и виски манила согревающим огоньком и помогала держать себя в руках.
Они тормознули у торца новой высотки практически в самом центре города. Эд выбрался из машины недоумка, с наслаждением грохнул дверцей и повернулся к зданию.
Все выглядело на удивление достойно: угольно-черные ступени спускались в помещение, посылавшее багровый отблеск в ночь - возникала отчетливая аналогия со спуском в преисподнюю. Яркая вывеска умудрялась выглядеть почти антикварной. На темном фасаде буквами красного, желтого и зеленого цветов светилась надпись: «Шарman'щик».
Спускаясь в недра клуба за Костей, Эд снял очки и усмехнулся: возможно, будет не так уж паршиво.
Зал оказался по-настоящему большим. Смахивая на школьные бомбоубежища времен холодной войны, он раскинулся вширь, придавленный весом низкого потолка. Взгляд входящего мгновенно притягивала противоположная стена - вся она была скрыта за бархатной портьерой, глубокий красный цвет которой не только отражался в каждой полированной поверхности, но и - без сомнений! - окрашивал сам воздух.
В центре располагались бильярдные столы - около десятка, все правильного размера и под хорошим сукном. Несмотря на такую рань, за тремя из них уже играли, отлучаясь время от времени к маленьким столикам на периферии - отдохнуть и выпить. Над остальными лампы были выключены, их зеленые абажуры мягко покачивались, потревоженные сквозняком от входа. В самом дальнем углу сиротливо жалась единственная «американка».
