Но время шло, мгновение за мгновением, и ничего не менялось - удавка сжималась, а Эд смотрел, дрожа от натяжения… И боялся порваться…
Вдруг в ее глазах промелькнуло странное выражение (благодарности?)… и они начали наливаться кровью. Больше. Больше! Пока не превратились в багровые выкаченные шары, оплетенные венами (откуда столько крови? и почему в глазах?). Это было до того страшно, что он рухнул с ней на землю, не в силах расцепить судорожно сведенные пальцы. Тело дернулось, как игрушка, у которой кончился завод, и замерло. Запах подсказал - она обмочилась. И не только.
Эд отчаянно рванулся и сумел-таки освободиться от ее горла. Оскальзываясь, он отползал все дальше, пока жухлая трава не заслонила ее. И сразу же почему-то почувствовал острую необходимость увидеть ее опять - убедиться, что весь этот бред не случился в ночном кошмаре. Он привстал. Сквозь частокол сухих колосков в ярком свете луны проступило черно-фиолетовое платье и светлые волосы… На белом горле отпечатались его пальцы. Ее потемневшее и слегка распухшее лицо смотрело прямо на него своими жуткими глазами…
А после он тащил ее, неожиданно потяжелевшую, как она тащила свою сумочку… Поспешно, за ближайшие кусты, словно надеясь, что если он хорошо ее спрячет, то можно считать, что ничего и не было…
Возвращение из парка он почти не помнил, а от дальнейшего остались обрывки.
Он вернулся в бар, расплатился с барменом. Руки уже не дрожали (почему теперь - не дрожали?!)… Он цеплялся за знакомые лица и пытался с кем-то заговорить. Но горло не слушалось, даже болело, будто он душил не ее, а себя… Ни мужика за стойкой, ни его трости не было, и это страшно расстраивало - внушало подозрение, что раз в мире что-то изменилось, то и все остальное случилось на самом деле…
Эд был уверен, что утром за ним придут.
Как ни странно, ожидание возмездия совершенно не помешало ему выспаться и привычно взяться за работу. Продираясь сквозь массивы кода, он с холодной отстраненностью удивлялся, как у него получается это - выстраивать логику, замыкать циклы, отслеживать ошибки… Позже он отправился за сигаретами, и во дворе его остановил сосед - хотел поделиться бутылкой. Эд отмахнулся. После сигарет он купил молока и хлеба. Прогулялся в толпе. И везде, глядя в людские лица, никак не мог понять: как они все не замечают, что вчера он стал убийцей!…
Но минула неделя. И еще одна. И еще. И, наконец, пришлось признать: юную наркоманку просто никто не будет искать. А если и будет, то не слишком упорно. Даже обнаружение тела не грозило ему чем-то серьезным. Да, была здесь вчера такая. Часто у нас ошивалась. Ушла с кем-то. С кем? Незнакомая морда, да и разглядывать некогда было - работа… И все.
