«Воды чистой Иппокрены не запачкай, страшный монстр…»
Непристойности, непристойности. Несколько добрых слов и опять непристойности. Как так? Даже офицеров шведских называли лосями, просто юю. «Финоботническа слава не умолкнет никогда…» И про свинью пели, и про то, что гюйс русский перекрыл наконец желтый крест на синем поле. «Уж не могут орды… (непристойность) рушить свет и тишину…» Здесь особенно часто звучали бесстыдные слова, образуя совсем невозможные сочетания. «Мы ликуем. Славы звуки… (непристойность) чтоб враги могли узреть…» И дальше про жен шведских, к чему должны быть готовы, когда к низким берегам подойдут русские десантные галеры. И конечно… (непристойность) совсем уж непременно… (непристойность) в общем, лучше не говорить.
«Расправляй, орел российский, златотканые крыла!»
49.
Летом государь хотя бы несколько дней проводил в Петергофе.
Сиживал на террасе маленького дворца, курил трубку, любовался морем и видневшимся вдали Кронштадтом. Иногда выходил на террасу в мундире шаутбенахта — со звездой и голубой орденскою лентой через плечо. Зубова-младшего привезли к государю днем. Сразу увидел кригс-комиссара среди офицеров, окружавших царя-императора, ничего хорошего не ждал, ведь не убит, не искалечен, страшного сходства не утерял, но взгляд выдержал.
«Как сумел совершить такое?»
«Единственно с Божьей помощью».
Пленных в первый же день сдали коменданту Кронштадта, себе Зубов-младший оставил раненых француза, бомбардира Васильева и пленного шведа — тенор, бас, баритон. Хороших голосов в хоре всегда не хватает. Кригс-комиссару господину Благову смиренно сообщил: «Может, гошпиталь открою. Может, кого вылечу». Сильно подозревал, что теперь государь про него все знает: и про занятия в Венеции, и про занятия в Пиллау, и про утоплую шняву «Рак».
Государь знал, конечно.
Знакомо дохнул в лицо кнастером, перегаром.
Дрогнула щека в мелком тике: «Ты нам викторию подарил».
Зубов-младший остро чувствовал завидущие глаза. Да и как не завидовать вчерашнему недорослю? Офицеры морские непременно должны иметь ранг между собою в получении чинов. Но государь никого не спрашивал. Просто вглядывался в лоб с залысинами, в длинное лицо Зубова-младшего. Зоон, зоон мог стоять перед ним. Зоон, зоон мог принести ему викторию. А зоон в земле — бесславен. А я грешен, грешен — поверил сыну. Он девку крепостную таскал с собой, свалялся с простой крепостной девкой. В глазах двоилось. Взятый фрегат и пытошная. Ах, зоон, зоон, уже не отнимешь имени, не отправишь на житие в Колу, это как медленную смерть усадить рядом. Багровея, всматривался в Зубова-младшего. Надо было с ранних лет возить зоона с собой по всем баталиям, пусть убило бы, но по делу. Отметил в стороне человека в камзоле, рябого, как дрозд. Глаза косили, как перед приступом. Господь карает нас сыновьями. Сыновья поедают своих отцов.
