Русский хор | страница 56
Пламя бушевало в круглых, как у кота, глазах.
«…и следует в путеплавании держать журнал своего курса, — без особенной робости продолжал Зубов-младший. — Внимательно следить верный курс и ясно обозначивать на карте все пройденные места».
Верный курс? Выпуклые глаза государя страшно блестели. Желтое лицо наморщилось, мешки под глазами утяжелились.
«…подходы, камни, мели, всякие затопленные предметы — все точно отмечать и по возвращении указанный журнал подать для Адмиралтейской коллегии».
Неяркий свет падал сквозь высокие окна коллегии, офицеры и ученики в величественном зале казались совсем малыми величинами, но он, государь, опустил бы потолки ниже. Белесое небо Петербурха тем и хорошо, что оно низкое. «Виновен, виновен». С этими словами жил последние недели. Зоон, сын, виновен. Узкий в плечах, косицы падают на щеку. Смотрел на Зубова-младшего так, что казалось, паленым несет по зале. Только вчера, пятого июля, в Приказе Верховный суд окончательно означил: виновен! Царевич Алексей, наследник российского престола — виновен! Весь род Лопухиных надо было выжечь под корень. Озирал офицеров и новоприбывших. Румяные лица и истощенные. О чем такие лица говорят? Коли не верят государю, как будут добродетельны? В девяносто восьмом в октябре сам плакал в Новодевичьем монастыре, увидев сестру Софью, слабость проявил. А она, его родная сестра, зачинщицей смут была. Кто знал, кто догадывался, что зоон, сын, пойдет той же дорожкой? Не сводил глаз с Зубова-младшего. Совсем царевич, только зубы другие, выпячены несколько. Как такое вообще может быть? Умертвлю, опущу в сосуд стеклянный, заспиртую, выставлю на общее обозрение, как некогда казненных после бунта стрельцов выставлял на улицах и площадях.
Щека страшно дернулась.
«Никто не смеет стрелять по неприятелю через корабли Его Величества, которые случайно попадут между неприятельскими и своими кораблями…»
О чем Зубов-младший? Почему нет донесений от дежурного офицера?
Кто они все в этой зале? На кого можно опереться? Мы нового человека строим, Господи, дай сил. Если не верят, если ничто их больше не пронимает, то чем их взять? Только страхом? Да, истинно только страхом? Но чем пространнее государство, тем больше не хватает страха, а чем больше не хватает страха, тем больше они все глядят на сторону. А Парадиз для кого строим? Мы же рай земной для них строим, чтобы выпустить наружу кислый застоявшийся дух боярства. Застонал от гнева. Зала сразу погрузилась в полную тишину. Мы каждого силой выталкиваем к свету на сквозняк, а они преют в собачьих шубах.