Утолив тёти-Люсину жажду внимания и любопытства (а чего это у меня до утра свет горел?), я скатился вниз по лестнице на веранду. Требовалось решить задачку о завтраке, обеде и ужине. Условия задачи я выложил на грязный липкий стол. Бумажная десятка, пара пятаков, двушки и почерневшие копейки. Что же можно купить на эти деньги?
Оставлять меня одного родители начали, ещё когда мне было двенадцать лет. Чего делать-то в пыльном душном панельном городе? Летом там тусят только идиоты. А здесь — леса, поля и река. Или, как её называли, Новое море. Вот я и заезжал сразу, как заканчивалась школа. В конце мая и начале июня народу на дачах почти не было.
Разгар сезона короток — июль и кусочек августа. До этого дачники приезжали только на выходные. Мои родичи тоже напрягали своим присутствием только на уикенд. Уикенд — смешное слово, помню, вычитал его ещё совсем маленьким, когда копался в старых журналах конца восьмидесятых, которые валялись по всему дому...
Перед тем как вернуться в каменный сортир под названием Новоахтарск, обычно в последний час перед отъездом, матушка отсчитывала мне деньги. На неделю полтинник или стольник. Как повезёт.
Дальше начиналась сложная арифметика. Можно купить пару буханок хлеба. На пять дней хватит. И макарон. Если завалялась где банка тушёнки, то вообще лепота. Если осталась ещё и картошка, то можно пир закатить. Или побаловать себя пельменями. Горячие пельмени, холодная сметана — сверху перец. Нет, дорого. А ещё можно набрать крекеров и жрать их до упада, запивая горячим сладким чаем под какую-нибудь вкусную книжку. Всё это мечты… Проблема — сахар и чай заканчивались… К тому же в этот раз меня подкосила сестра.
Сестра хоть и старше на десять лет, но даже в свои пятнадцать я чувствовал, что она так и осталась маленькой девочкой. Не всегда. Иногда. В этом году она купила себе в подарок крысу, а потом отработанным движением матери-кукушки запулила эту тварь на дачу. А сама смоталась сдавать сессию. Крысу звали Викой, и мы с ней сразу невзлюбили друг друга. Ночью она выходила на охоту за моими пятками. Только я усну под гомон радио «Маньяк», а эта падла хвать меня острыми зубами. До крови.
Воспитательные меры в виде битья длинной железной линейкой, принадлежащей старшему брату, не давали должного эффекта. И не могли дать. Ведь крыса носила в брюхе продолжателей дела любителей сыра. И защищала потомство. То, что она сблядовала в зоомагазине, выяснилось только после родов. Тринадцать мерзких розовых огрызков обнаружил я вокруг Вики как-то утром. Приехавший муж сестры деловито утопил в ведре десяток младенцев, а тройку новорождённых зачем-то оставил. Вика стала матерью-одиночкой. Остаток потомства она перенесла в подполье, совершив наглый побег из своего загончика — так было установлено, что эта сука может прыгать с детьми в зубах почти на метр. По ночам Вика продолжала являться ко мне за детским пособием. Вчера она получила от нас с товарищами в качестве соцпомощи ёрш. То есть водку с пивом. Выяснилось, что это неплохое средство, которое может обеспечить мне крепкий сон. Средство принималось в соотношении один к ста: 10 грамм крысе и литр нам. И я бы отлично выспался, если бы не соседка. А теперь я грустил на математическую задачку.
