— Надо уходить. Надо поставить район перед выбором: даете землю, — ладно, нет, — мы уезжаем. А старым биробиджанцам они уехать не дадут! Вот что нужно!
Он смотрит на своих собеседников с улыбкой, точно хочет сказать: «Стоит минуточку подумать — выход найдется».
Златкин, который никогда в таких беседах не участвовал, тем не менее всегда доискивался до их смысла.
После знойного и утомительного дня наступил вечер. Ребята пришли усталые, молчаливые и на берегу застали косарей, уже искупавшихся и нетерпеливо поглядывающих на кухню. Первой не выдержала Груня. Она возбужденно крикнула:
— Вот полюбуйтесь на них! Уже пошабашили!
На берегу стало шумно. Коммунары, которые все время надеялись на машины, пылали от гнева:
— Как это по полдня работать?
— Почему никто не знает, сколько они успевают за день?
— Учета работы нет!
— Тише, ребята! — вмешался Ривкин, когда публика основательно разгорячилась. — Не кричите. Учет есть. Знаем, сколько кто успевает. Один Златкин выполняет норму, больше никто. Машина Берки вообще не работает.
— Будь сам бригадиром! — крикнул Берка.
— Нет, не я, — ответил Ривкин. — Бригадиром назначат другого.
— Почему одного бригадира? Вся бригада никуда не годится, если они норм не выполняют! — заметил один из ребят.
В эту минуту подъехал Златкин. Берка раскричался, что кто-то портит машины, а ему приходится их чинить, что нужно точить ножи. Увидав Златкина, несколько человек заговорили сразу.
— А почему Златкин может? Почему у него ничего не ломается? А ему кто ножи натачивает? Ведь он всего третий день как работает!
— Что тут удивительного, — сказал Златкин, — если люди ни черта не делают? Сидят часами в дыму и агитируют за то, чтобы удирать из коммуны. Никто не работает. Вся бригада никуда не годится.
— Вот мерзавцы!
— Саботажники!
— Гнать из коммуны!
— Под суд их!
На берегу все ходило ходуном. Над головами ползли темные тучи и еще больше раздражали коммунаров.
Собрание возникло стихийно. Называли имена новых членов бригады:
— Бригадиром назначается Златкин!
— Правильно! — крикнули ребята.
— Он настоящий парень!
— Коммунар! Биробиджанец!
В бригаду вошли также Файвка и Мейер Рубин. Они пожимали друг другу руки;
— Теперь начинается новое соревнование! Не правда ли, Файвка?
Файвка не возражает: он всегда готов с кем-нибудь соревноваться.
На берегу все еще шумно. Фриду трудно утихомирить разгоряченных ребят.
Берка сидел в стороне и поплевывал на воду.
Надвигалась ночь, темная, тяжелая.
