Но желанию этому не суждено было сбыться. Поэтому она добровольно созналась:
— Вот это удача! Мне все-таки не придется есть в одиночестве — Питер Белл пригласил меня на ужин.
— Угу. — Клайд рылся в пластинках. — Слушай, а «В долине красной реки» у тебя есть?
— Никогда о такой не слышала, — резко ответила она и распахнула дверь на балкон.
Мог бы, по крайней мере, поинтересоваться, кто такой Питер Белл. С балкона виднелись реющие над городом флаги и шпили, чуть подрагивающие в густом послеполуденном воздухе, хотя небо уже становилось хрупким, готовое вскоре осыпаться сумерками. Возможно, Клайд к тому времени уже уйдет, и Грейди обернулась и заглянула в комнату — в ожидании, вся напрягшись.
Он перебрался с пуфа на кровать: уселся на краешек, и кровать была такой большой, а он казался на ней таким маленьким и несчастным — и настороженным, будто ждал, что кто-то вот-вот зайдет и застукает его там, где делать ему решительно нечего. Будто ища в ней защиты, он обвил Грейди руками и, притянув к себе, уложил рядом.
— Давненько мы с тобой этого ждали, — сказал он. — Неплохо бы сейчас в кровать, а, милая?
Кровать была застелена синим покрывалом, и синева эта расстилалась перед Грейди, как бездонное небо; но все было так незнакомо — она могла бы поклясться, что впервые видит эту кровать, — на шелковой глади зыбились таинственные световые озера, взбитые подушки казались горами неисследованного материка. Раньше, в машине или в тени деревьев на той стороне реки, и даже на скалах парка «Пэлисейдс», ей ни разу не было страшно; но в кровати, с ее озерами, небесами и горами, все казалось так головокружительно, так серьезно, что она испугалась.
— Ты чего, замерзла, что ли? — спросил он.
Она крепко-крепко прижалась к нему; ей хотелось протиснуться сквозь его тело.
— Так, ерунда, знобит слегка. — И потом, слегка отстранясь, добавила: — Скажи, что любишь меня.
— Я уже говорил.
— Нет, нет, ты не говорил. Я внимательно слушала. Ты никогда мне этого не говоришь.
— Дай мне время.
— Ну пожалуйста.
Он снова сел и посмотрел на часы, висящие на стене напротив. Шестой час. Он решительно скинул с себя кожаную куртку и принялся расшнуровывать ботинки.
— Клайд, ведь ты же не собираешься?..
Он с усмешкой обернулся:
— Ну да, собираюсь.
— Я не это имела в виду; и вообще мне эта идея не нравится: у тебя такой голос, будто ты говоришь со шлюхой.
— Не дури, детка. Ведь ты же меня притащила сюда не для того, чтобы поговорить о любви.
