Не меньшей угрозой, пусть и в отдаленном будущем, в конце 1936 — 1938 годах, была ярость Сталина, обнаружившего реальные заговоры. Молотов не зря сказал в старости: "Сталин осатанел" (реальные слова Молотова В.Т.). Вождя можно было понять — полковнику доводилось в юности слушать рассказы родственников, осведомленных о настоящих масштабах заговоров и предательства — вот только это ничуть не отменяло ни возможности "составить компанию" Кирову, ни возможности "попасть под горячую руку" Иосифа Грозного. А характер у Иосифа свет Виссарионовича был действительно тяжелый. Последствия для дела в комментариях не нуждались.
В полной же мере изменения в Красной Армии пошли одновременно с началом индустриализации СССР — и причиной этого стала "военная тревога" 1927 года, когда Великобритания продемонстрировала свою готовность натравить лимитрофные государства на Советский Союз. Тогда это было смертельной угрозой — по советским оценкам конца 20-х годов, Польша, Финляндия, Румыния, прибалтийские страны могли выставить 115 дивизий, тогда как РККА могла отмобилизовать чуть более 90 дивизий, из них на Европейском ТВД — только 70 дивизий. Если добавить к этому, что тылом лимитрофов автоматически становились Англия и Франция, а нашим дальневосточным рубежам всерьез угрожала Япония — то для Советского Союза эта война могла стать последней, слишком неравны были силы.
Была группировка сторонников Сталина в РККА — в частности, к ней принадлежали пользовавшиеся полным доверием Вождя Ворошилов и Буденный.
Вот только Ворошилов, верный Сталину как пес, не отличался ни талантами, ни образованием. Так что внедрение в Первого маршала отменялось автоматически — если внедренный в Клима агент начнет реформы, то, максимум через год Сталин, досконально знавший таланты верного сподвижника, спросит: "Дорогой товарищ, а кто Вы такой? И куда Вы дели Клима?". Убедительно солгать Сталину полковник не брался — а как он отреагирует на правдивый ответ, думать не хотелось.
Ненамного лучшим был и расклад с Буденным — Семен Михайлович был фанатиком кавалерии, которую знал абсолютно; небесталанным военачальником; человеком, ценившим знания — он был единственным из пяти первых маршалов Красной Армии, позаботившимся окончить Академию Генштаба, у остальных "руки не дошли". Вот только при всех своих достоинствах, Буденный и "война моторов" были совместимы чуть менее, чем "гений и злодейство" — и для Сталина это не было секретом.
