Выросшие вместе с ней и теперь достающие головами прямо под руку Тигра, Дракошка и Единорожик сразу выбежали навстречу, как только она переступила невидимую границу и остановилась, всхлипывая, на теплом белом песке перед тремя цветными домиками.
— Не плачь, — белый Единорожик склонил голову, и из его глаз покатились редкие крупные слёзы.
Хакисс протянула руки, и Тигра прыгнула в объятия, замурчала, обхватила лапами. Быстрый горячий язык суетливо вылизал глаза.
— Не пла-ачь, — Тигра положила голову хозяйке на плечо и лизнула в ухо.
— Я не смогу! — Хакисс зарыдала и влезла в тигриный домик, прижимая к себе пушистого зверика, чье сердечко билось в унисон с её собственным… Упала на овальную подстилку тигриного гнезда и изо всех сил вцепилась в любимую игрушку, как в спасительную скалу во время шторма. Единорожка с дракончиком заскочили следом, легли рядом, утешая и нашёптывая свои игрушечные глупости.
Хакисс была безутешна. Никто не может успокоить ее так, как Джи. Ни с кем она не бывает так счастлива, как с ним! И так несчастна без него! Крошка плакала, захлебываясь и чувствуя, что всё глубже погружается, всё сильнее запутывается в счастье и печали, попеременно переполнявших её сердце. Безбрежная радость, когда она была рядом с императором, сменялась на бездну грусти и отчаяния, когда Джи оставлял её. Волны слишком сильных переживаний бились бесконечным прибоем, бились вместе с пульсом, пробирались в сердце. Ручейки эмоций растекались, разветвлялись и сливались в океан, который наглухо изолировал её. Накрепко привязал к императору, скрыв ее душу от остального мира. Ей казалось, что она тонет, брошенная в ураган, и единственное, что удерживает её на плаву, это бесконечно преданные зверики, которые всегда любят её.
Она хотела так и уснуть, в объятиях своих игрушек, но пришел Генри и увел её домой.
— Я тебя сейчас вымою, накормлю, и ты поспишь. Горячая ванна тебе поможет, ты согреешься и отдохнешь. А вечером сходишь в город, погуляешь.
— Отстань, я ничего не могу и не хочу! — глотая слезы и выбираясь из тигриного убежища, ответила Хакисс. Обязанности! Даже личное время и то всё расписано заранее!
— Крошка, ты умница и единственная, кто может! Ты еще немножко постараешься, и император будет гордиться тобой. Ведь ты его частичка, — тихо приговаривал Генри и взял её на руки.
Хакисс спрятала лицо на плече у стюарда и снова одурманила играющих гвардейцев. Ещё не хватало, чтобы эти веселящиеся лбы видели заплаканного экзекутора, бегающего туда-сюда.
