– Ну, ребята, что же вы хотите? – приветствовал их граф.
Выборный изложил просьбу сельского схода. Они хотели вместо предназначенного для них выгона получить другой клочок земли для увеличения их надела.
– Мне очень жалко, что я не могу исполнить вашей просьбы, – сказал граф, – если бы я так сделал, то причинил бы большой ущерб вашему помещику.
И тут начал он ясно излагать им сущность дела.
– Ну, как-нибудь сделайте, батюшка, – сказал выборный.
– Нет, я сделать ничего не могу, – подтвердил граф.
Мужики переглянулись, почесали затылки и упрямо твердили свое: «уж как-нибудь, батюшка!»
– Если захочешь, батюшка, – снова заговорил выборный, – то уже непременно сделаешь!
Остальные депутаты в знак одобрения закивали головами.
Граф перекрестился и сказал:
– Как Бог свят, клянусь вам всем, что я ни в чем вам помочь не могу.
Но когда и после этого мужики твердили свое: «уж как-нибудь сделай, батюшка, смилуйся!» – граф гневно обернулся к управляющему и сказал ему:
– Можно быть Амфионом и скорее двинуть горы и леса, чем убедить в чем-нибудь крестьян!
В продолжение всей беседы, тянувшейся почти час, – говорит рассказчик, – граф был воплощением терпения и дружественной ласки. Упорство крестьян не вызвало у него ни одного жесткого слова».
К этому же времени относятся и воспоминания приятеля Л. Н., кн. Дмитрия Дмитриевича Оболенского:
«В 1861 г. в Туле были вновь выборы, и состоялся большой обед в честь мировых посредников, находившихся на выборах. И вот, в той же зале, где так недавно Волоцкой и князь Черкасский поссорились и должны были стреляться из-за крестьянского вопроса, первый Волоцкий выразил сочувствие князю Черкасскому как собрату по службе, тоже мировому посреднику… Обед этот мне был очень памятен. Мой дядя И. А. Раевский, как старший, председательствовал. На обед подписались некоторые из помещиков, и я, конечно, в том числе. Пришлось мне сидеть возле графа Льва Николаевича Толстого, тогда мирового посредника, с которым уже в то время я был близко знаком. Первый тост был, конечно, за царя-освободителя и принят с большим энтузиазмом.
– Пью этот тост с особенным удовольствием, – сказал мне граф Лев Николаевич, – Больше бы и не нужно, так как, в сущности, государю одному мы обязаны эмансипацией…
Но пошли и другие тосты. Особенно был удачен тост, предложенный П. Ф. Самариным, за русский народ, – вопрос тогда весьма щекотливый; но Петр Федорович провел очень ловко в своей речи то положение, что почти всюду, в нашей Тульской губернии, отношения к крестьянам установились добровольно и хорошо, потому что помещики умеренно пользовались своею властью, так что отношения были добрые, а теперь сделались еще лучше. И это верно: сравнительно с другими губерниями у нас реформа прошла благополучно.
