— Да погоди ты, — Аметис обратился к Рокфеллеру. — А ведомо ли тебе, пустая твоя голова, что есть несколько планов в отношении вашего племени и один из них, кстати, наиболее вероятный в настоящее время — это стереть вас и заменить другим семенем более светлым и менее кровожадным. А кто всему виной? Ты и тебе подобные! Ну, куда это годится: держать в планах почти поголовное истребление своего собственного вида, ради сомнительного блага кучки проходимцев, считающих себя лучше остальных. Только ненормальному, дефективному социопату такое может прийти в голову, не так ли Оршан?
— Согласен с тобой на все сто процентов. И чем только они там, на земле думают? Лично мне сдаётся что задницей. А ну, дамка я ему хорошую затрещину, вреда не будет, а вот польза, может какая и случится, — с этими словами толстяк мгновенно подлетел к старику и огромной ручищей, огрел последнего по затылку.
Всё в глазах Джона обвалилось. Да и сам он, закрутившись, кубарем полетел в непонятном направлении. Однако, когда вращения прекратились, он вновь предстал перед ужасной парочкой.
— Пощадите! — полу плача прогнусавил Джон, а затем, уж совсем по-детски добавил:
— Я больше не буду, честное слово!
— Ты только посмотри, как хорошая затрещина влияет на негодяев. Нам с тобой не помешало, испросить бы прибавку к жалованию. Уж больно лихо у нас, получается, перевоспитывать грешников, — заметил толстяк, потуже затянув разболтавшийся пояс на своей тунике.
— Как всегда согласен с тобой, однако скучнее занятия просто не придумать. Очень надеюсь, что этот, — Аметис показал указательным пальцем в сторону беспомощного старика, — будет последним.
— Эх, да не пройдут твои слова мимо нашего Отца! Создателя всего сущего! Вечная слава ему!
— Только на это и приходится рассчитывать. Меж тем, Отец наш мудр и бесконечно добр, и я просто не сомневаюсь в том, что в дальнейшем он избавит двух несчастных путников, как мы с тобой, от подобной публики, — голова шакала мечтательно закатила вверх глаза.
— За всем тем, мы опять заговорились, — и, обращаясь к Рокфеллеру, Аметис спросил:
— Итак! Что прикажешь делать с тобой «О, величайший из людей»?
На сей раз, Джон собрал всю оставшуюся волю в кулак. Всё-таки он был далеко неглупым человеком и, понимая, что решается его судьба, решил притворить раскаяние, тем самым испросить для себя участь, как можно менее суровую. Сделав изо всех сил более жалостливое лицо, Джон ответил:
— Отпустите меня! Я всё исправлю! Я всё понял! Я прозрел! — старик смотрел вниз на кончики своих носков. Один раз он уже встречался взглядом с одним из посетивших его друзей. От встречи этой взглядами, внутри Джона всё закипело, так что тот едва не лопнул.
