— Я отправляюсь домой, буду готовиться. Речь необходимо составить, пробежаться по материалу и так далее, — сообщил Круговой.
— Ну, а я, раз на сегодня более не нужен, разрешите, встречусь с приятелем. С ним в Амстердаме неприятная штука произошла перед отъездом. Навестить необходимо товарища, — сказал Олег и уставился на профессора.
— Раз надо так надо, ты свободный человек. Делай всегда то, что считаешь нужным! Вечером тебя ждать? — спросил профессор.
— А как же, это теперь и мой временный дом профессор, — ответил Олег и на том они расстались.
До вечера профессор прозанимался различными делами, связанными с предстоящим выступлением. Вступительная речь была на половину готовой, блокнот перечитан на несколько раз. Был приготовлен и лёгкий ужин, а посему Круговой решил немного отдохнуть у телевизора в ожидании Олега. За просмотром какой-то передачи из мира животных профессор вздремнул. Очнувшись ото сна, Круговой оглянулся, в комнате было уже совсем темно, телевизор показывал спортивную передачу, а на часах было половина первого ночи. Олега всё ещё не было дома. Круговой начал по-отечески волноваться. Вспомнились и хулиганы возле метро, и видение мерзкого пса, а также и то, как безрассудно бросался его молодой помощник в драку. И тут в дверь позвонили. Посмотрев в глазок и открыв дверь, профессор просто остолбенел. На пороге стоял в уматину пьяный Олег с дымящейся сигаретой в руке.
— Блин! Да это сам профессор меня встречает. Вот так удача! — промусолил еле двигающимся языком, молодой пьяница, и начал часто икать.
Круговой вырвал сигарету из рук Олега и бросил её на пол, другой же рукой, поддерживая пьяницу за пояс, препроводил последнего в дом.
— Я вам не позволю! Что я, малютка что ли? Имеем право полное сами, — икая, сообщил Олег и растянулся в коридоре. Круговой лишь покачал головой и направился расстилать постель в комнату Олега.
— Ну не сердись Иваныч! Главное, пива я не пил. Разве что один стаканчик. Во всём водка, проклятая виновата, — бормотал Олег, ползя на четвереньках в уборную. — А ещё дура эта…
— Какая ещё дура? — не вытерпел профессор.
— Известно какая! Та самая дура. Дура тысячелетия, и ни какая, а какой. Морду подставляет, кому попало. Объяснить потом дома толком ничего не может, а папаши их потом друзей во всём обвиняют.
Тут Олег позеленел и бросился к унитазу, возле которого последующие минут пять прочищал желудок, издавая при этом, то жалобные, то визгливые звуки похожие на рёв трубы.
