— Матрос? — торопливо спросил гимназист.
— Отставить! — уже резче приказал кадет.
— А откуда я знаю, как его кличут! — пожал плечами Петька. — Может быть, и Матросом…
— Ты дурака не валяй! Что же ты, матроса от другого не отличишь? — подступил к нему кадет.
— Да как же его отличишь? По хвосту или по рогам? Прошёл давеча бычок рябой. Должно, думаю, от стада отбился. Вы его шукаете?
Петька говорил это так деловито, будто и на самом деле видал рябого бычка, однако гимназист почуял в его голосе насмешку.
— Это он на смех нас поднимает… Я вот сейчас покажу ему смешочки!
Гимназист сорвал с себя ремень с литой бляхой и медленно двинулся на Петьку. Петька поднялся ему навстречу, в руках у него была уздечка с коваными удилами. Гимназист сразу остановился, словно на забор наткнулся. У кадета сначала на лице появилось любопытство, но, видя, что его подчинённый непременно будет бит, он опять напустил на себя начальническую важность и лениво приказал:
— Сколько раз мне говорить? Отставить! Я про постороннего человека говорю. Посторонний тут не проходил?
— Никого я здесь, кроме телка, не видел: ни своего, ни стороннего, — проворчал Петька.
Гимназисту никак не хотелось быть только подчинённым. Он тут же забыл «команду» кадета и начал сам командовать:
— Так мы его не догоним… Надо реквизировать у этого типа лошадей, вот что я предлагаю!
— Отставить! — крикнул, по привычке, кадет, но тут же добавил солидно: — Хотя в этом я вижу здравый смысл… А ну-ка, зануздай нам коней! Слышишь?
У Петьки в глазах сверкнули озорные искорки, и он со всей серьёзностью спросил:
— А может, и подседлать прикажете?
— Если есть сёдла… — протянул было кадет.
Но опять встрял гимназист:
— Не видишь, он насмехается над нами!. Я сам зануздаю.
Он неожиданно выхватил у Петьки из рук уздечки и побежал на поляну к лошадям. Кадет сдвинул брови, подошёл к Петьке вплотную, скривил губы и, постукивая хворостиной по брючине точно так, как это делают офицеры, процедил:
— Так, змеёныш… Смеяться вздумал! А плетюганов ты не хочешь отведать?
— Я-то не очень хочу, а вот ты, ваше благородие, наверно, выпросишь, и для себя и для гимназистика! — усмехнулся Петька и повернулся к кадету спиной. — Бери коней, нуздай, а потом с тобой сам Новак в правлении поговорит. Он вам покажет реквизицию!
Кадета точно подменили. Он отступил от Петьки и спросил:
— А это что, атаманские кони?
— Чуб отпустил по-казачьему, а в конях ничего не понимаешь! У кого же в станице могут быть такие кони? Эх ты, ваше благородие! — закончил Петька, взял удочку, сел на берег и забросил её, делая вид, что больше его ни кони, ни реквизиторы не интересуют.
