Но теперь, после десятилетней войны, склады и фабрики были закрыты. На бульваре было малолюдно и грязно, кругом валялись сломанные тележки, которые никто не собирался чинить. Ветер гонял по мостовой мусор. Здесь же, под соломенными навесами, ютились бездомные негры, хозяева которых погибли от лихорадки. Эти негры не убегали, так как боялись, что за стенами крепости их перехватит Дессалин со своими повстанцами. Они были больше никому не нужны, работы для них не осталось, а стало быть, и кормить их тоже никто не собирался. Бездомные рылись в отбросах, воровали и ждали, когда город падет.
За бухтой высились колокольни католических храмов и начинались улицы, где было чисто, как в каком-нибудь римском лагере. Они вели к административным зданиям, казармам, паркам и плацу для проведения парадов. А позади высились горы, поросшие непроходимыми тропическими лесами, – они служили естественной преградой, и влажность там стояла такая, что над вершинами постоянно нависали облака, подобные занавесу в опере, расцвеченные радугами. Эта непролазная чаща в сочетании со скользкой грязью под ногами и крутизной склонов не позволяли большой армии атаковать город с данного направления. В дождь грязевые потоки низвергались вниз с гор и заливали город.
Однако на востоке с Гаитянской равнины, где некогда располагалась целая сеть плантаций, на открытую местность вытекала река. Между этой рекой и защитной горной преградой и лежал Кап-Франсуа – город практически открытый с восточной стороны. Там тянулись бесконечные давно заброшенные поля, и как раз отсюда могла прокрасться армия повстанцев. Вдоль реки до самых гор тянулись бастионы и редуты, построенные французами из глины, земли, бревен и камней, чтобы защитить эту последнюю французскую столицу. Трехцветные флажки отмечали расположение артиллерийских батарей. Вдали поднимались столбы дыма, и мы с Астизой подозревали, что где-то там и находится известный своей жестокостью генерал, которого мы должны найти, чтобы узнать как можно больше о сокровищах Монтесумы. Если Туссен-Лувертюра называли Черным Спартаком, то Жан-Жак Дессалин заслужил от своих сторонников прозвище Черный Цезарь, а от своих врагов – Черный Аттила.
Мы сошли на берег с захваченного корсарского судна, доступ на который обеспечил нам лорд Лавингтон, и его английская команда сняла французский флаг, только когда вышла из гавани в открытое море.
Местным властям мы сказали, что этот бриг под названием «Тулон» направлялся из Чарльстоуна к Мартинике и что по дороге он просто высадил меня с супругой здесь с дипломатической миссией. С разрешения Бонапарта я должен был выяснить, могут ли французы и дальше успешно удерживать Санто-Доминго, и если нет, составить рекомендации для американского и французского правительств в отношении Луизианы.
