— Много болтаешь, — девушка вернулась на прежнее место, наклонилась и зашептала ему в самое ухо.
При ближайшем рассмотрении и с нового ракурса наряд оказался не таким уж скромным. Внутри, однако, ничто не дрогнуло.
Вампирша закусила губу и стала накручивать длинный локон на палец.
— Мохнатый недомерок как раз тащил тебе вино. Я отобрала поднос и постучала в дверь. Конечно, ты разрешил мне войти.
— Вы неглупы, и это в некотором роде меня забавляет, — Влад отодвинулся от атакующего его декольте и перевел взгляд на накрытый у камина стол. Рядом с тарелками действительно появилась бутылка вина. — Впрочем, осмелюсь предположить, что здесь вы вряд ли получите искомое удовлетворение. Лучше найдите себе другое общество. В бальном зале, насколько я слышу, собралась восхитительно веселая компания.
Волосы гостьи перестали щекотать ему щеку.
— Говорили мне, что ты давно уже дохлый номер, а я не верила, дура, — вампирша надулась, будто ее ввел в заблуждение нерадивый торговец. — Ходят слухи, ты не соблюдаешь диету. Оттого, наверное, и кураж повыветрился.
Кураж он и в самом деле утратил довольно давно, но не по причине смены рациона на густое красное вино. Вернувшись в новом образе в родовой замок, Влад попробовал вести тихую жизнь. Не вышло. Слухи распространялись подобно чумным крысам, и единственный на всю Европу высший вампир быстро обрел статус признанного авторитета среди нечисти. В замок потянулись паломники, отказать которым в гостеприимстве не позволяли совесть и хорошее воспитание. Румынский фольклор мигом оброс красочными рассказами об оргиях на реке Арджеш, а люди стали обходить эти места стороной. Поддавшись новому настроению, Граф поначалу завел себе несколько невест и приятно проводил время.
Не прошло, однако, и двух веков, как сложившееся вокруг общество стало тяготить. Игнорировать дальше бестолковость и дурные гастрономические привычки гостей не получалось. С каждым годом Влад отстранялся от происходящего в его доме все больше. От гостей укрывался в гостиной, по коридорам передвигался, по большей части, в виде тумана, чтобы лишний раз ни с кем не заговаривать. А еще развил в себе такую степень меланхолии, что едва ли не ежедневно размышлял об утренних лучах солнца на крыше.
Больше всего злило, что окружающие ничего не замечали. В замок по-прежнему таскались гости. Каждую ночь шумная толпа заполняла бальный зал и гостевые спальни, где предавалась самым разнузданным развлечениям. Любые уговоры покинуть здание воспринимались в лучшем случае как шутка. Занудство хозяина, по всеобщему признанию, входило в программу вечера. Оставалось только скрипеть клыками в попытке сохранить аристократичность в подобном окружении.
