Я огляделся вокруг, но сразу за входной дверью в почти пустом зале взгляд ни на чём не задержался. Хмыкнув при виде такой спартанской обстановки, я нахально уселся на продавленный диван в углу и принялся ждать. Как ни странно, но в пику постоянному в последнее время плохому настроению я отчего-то развеселился, и мне стало на всё отчаянно наплевать. Раз уж мои экзекуторы задерживаются, то проведём последние часы или минуты жизни в относительном комфорте. Я увидал стоявшую на журнальном столике у дивана пластиковую бутылку с апельсиновым соком, тут же отпил из горлышка большой глоток сока и отметил про себя, что сок-то дешёвенький, не натуральный. Скупятся хозяева виллы на что-нибудь приличное, я же при своих скудных доходах на такую дешёвку не размениваюсь…
Впрочем, не об этом бы сейчас размышлять. Нужно всё-таки прикинуть, что этим людям от меня надо, и как не сократить остаток своей жизни непродуманными ответами, а наоборот продлить. Хотя, что тут придумаешь?
С другой стороны, хватит вести себя как гнилая интеллигенция, которую неспроста так люто ненавидел вождь мирового пролетариата. Как к тебе относятся окружающие, так и ты относись к ним. Нечего расшаркиваться и миндальничать. Ничем хорошим это не заканчивается. Ко мне ворвались какие-то гориллы, выбили дверь, настучали по голове и без штанов, а главное, без всякого моего желания притащили на эту виллу. А теперь издевательски подсунули дешёвый сок, от которого потом будет изжога! Фиг им, а не моя очаровательная улыбка! Но… за это можно ещё раз схлопотать по шее, а мне этого ой как не хочется.
Окончательно определиться в том, как вести себя с похитителями, я не успел. Низкий мужской голос раздался над моей головой, и я от неожиданности вздрогнул. В своих почти ленинских размышлениях о проклятой интеллигентности я и не подумал, что в зале так скоро может появиться ещё кто-то.
Сразу чувствовалось, что иврит — не родной язык говорившего, потому что очень уж он старательно выговаривал каждое слово. На родном языке человек всегда говорит быстро и небрежно, почти не заботясь о его правильности, на выученном же — старательно, подспудно ожидая от собеседника положительной реакции на сказанное. У коренных израильтян во рту каша, у моих соотечественников — неистребимое рычание, перенесённое из великого и могучего… Кто мой сегодняшний собеседник?
Я поглядел на говорившего, но в его внешности никакой подсказки не было. Это оказался приятного вида черноволосый с проседью мужчина с аккуратными усиками и неожиданно мохнатыми сросшимися бровями над тонкой золотой оправой модных очков.
