Нестабильность Ника не любил, хотя и был в душе авантюристом — мечтал о том, что когда-нибудь ему обязательно подфартит по-настоящему, и он тогда чёрту запродаст душу, но сорвёт крупный куш, а там хоть трава не расти. Но случай этот должен быть верным и, по возможности, не криминальным. В белом фраке, с дорогой сигарой в зубах и стаканом хорошего коньяка в руке, он отбудет на родину предков, чтобы жить на берегу тёплого Эгейского моря, вволю жрать маслины и экзотические фрукты, слушать медовые звуки бузуки и спать с темпераментными красотками-гречанками… Хотя последнее и не так актуально — ему нравятся любые девушки, лишь бы были приятными на лицо, добрыми и без предрассудков.
Родина предков — это, конечно, идея интересная. А что тут такого? Вон, все бегут из России — евреи в Израиль, немцы в Германию, да и греки не отстают. Быть патриотом — ныне занятие малопочтенное, и в цене лишь то, что приносит доход. Есть, конечно, люди, которые умудряются продавать свой патриотизм, но для этого нужен совсем иной склад характера, не такой, как у Ники. Он бы давно уже отбыл в Грецию, да и родители не возражали, но был прагматиком и понимал, что ехать без гроша в кармане глупо. Израиль, Америка, Германия — там хотя бы можно пошустрить и что-то придумать, а вот Греция с её вялой экономикой и безработицей… Нужно сделать задел ещё до отъезда. Но как, он не мог сообразить.
Да и посоветоваться не с кем. Разве что с Хамидом, богатым иорданцем, частенько наведывающимся в Москву по коммерческим делам и каждый раз приглашающим Нику для переводов днём и увеселительных мероприятий вечером. Нике нравился этот почти европейского вида человек, не чурающийся выпить в тёплой компании, а что касается девочек, то он вполне мог дать фору неутомимому греку. В отличие от остальных арабов, скуповатых и придирчивых, он был хлебосолен и щедр, и Нике очень нравилось, когда за помощь в успешных деловых переговорах сверх обещанной суммы он выдавал приличные бонусы. Занимался Хамид экспортом автомобилей, а в России закупал дешёвые запчасти к ним. Бывал он в Москве часто, и, в конце концов, между ним и Никой установились отношения почти братские: перед выездом он всегда звонил Нике, и тот мчался в аэропорт встречать друга, а те несколько дней, что Хамид проводил в Москве, он почти не отпускал его от себя. Несколько раз Ника в порыве откровенности даже делился своими планами отъезда на историческую родину. Хамид внимательно выслушивал его, кивал головой, непонятно, одобряя или нет, но до поры до времени ничего не говорил. А однажды всё-таки сказал:
