— Как это — никто не собирается? — машинально спрашиваю я.
— Отсюда никого не поднимают. Все здесь до самой смерти остаются…
— Кто ты? — Я пытаюсь разглядеть говорившего, но глаза ещё не привыкли к темноте, и я ничего не могу различить.
— Я? — снова доносится голос. — Человек, попавший сюда по ошибке.
— А я вообще ни за что, — признаюсь я. — Просто попал на глаза этим дуракам-стражникам на дороге…
Ответа я не услышал, лишь тяжёлое дыхание, потом еле слышное бормотание. Я прислушался и догадался, что человек принялся молиться. Когда он закончил, я уже размотал верёвку, стягивающую мои руки, и начал потихоньку различать в полумраке небольшое помещение темницы, заваленное какими-то бесформенными тюками, а в углу скорчившегося человека. Даже в темноте видно, что он в лохмотьях, оставшихся от белой рубахи, каковых ни на ком из здешней публики я ещё не видел. Все тут, в основном, одеты в какие-то серые грубые балахоны, подпоясанные верёвками или ремешками.
— Слушай, приятель, — зову я молившегося, — твоё имя, случайно, не Иехизкиель?
— Да, это моё имя. Откуда вы меня знаете?
— Долгая история. — Я подбираюсь к нему поближе, и под моей ногой что-то хрустит.
— Осторожней! — забеспокоился Иехизкиель. — Вы наступили на мертвеца!
— На какого мертвеца?!
— Здесь их много. — И мой подопечный делает широкий жест рукой. — Все, кто сюда попадает, умирают голодной смертью. Я сижу уже третий день, и мне ни разу не спускали ни еду, ни воду…
— Вот нелюди! — сплёвываю я и, кажется, попадаю на покойника. — Но ничего, мы отсюда выберемся.
— Кто вы? — Иехизкиель боязливо отодвигается подальше в угол.
— Я из двадцать первого века. Так же, как и ты. А сюда прибыл, чтобы тебя вытащить.
— Разве такое возможно?
— Если возможно попасть сюда, то почему бы нельзя и наоборот?
Слово за словом рассказываю ему историю своих взаимоотношений с Шаулем Кимхи, и он мне, кажется, верит. Но всё равно ведёт себя очень настороженно, и когда я протягиваю ему руку, отодвигается подальше.
— В чём дело, Иехизкиель? — недоумеваю я. — У нас с тобой нет никаких препятствий для того, чтобы выбраться отсюда. Нужно только это захотеть, и мы в то же мгновение перенесёмся в наше время… Все эти покойники, — я киваю в сторону тюков, которые на самом деле оказались полуразложившимися мертвецами, — нам не помешают. И никто не помешает, даже хвалёный царь Давид…
— Не смейте так про него говорить! — возмущается юноша. — Это великий наш герой, отец царя Соломона, который построит Храм!
