«Да твою ж мать, неужели не мог где-нибудь поближе отлить?! – выругался про себя Кобрин, торопливо отползая в сторонку: не хватает только, чтобы его, советского командира, какой-то фашист обоссал! – С другой стороны, хорошо хоть не по-большому пристроился, мог бы и заметить…»
Покряхтывая от наслаждения, фриц опорожнил мочевой пузырь, закинул за плечо «98К» и, к великому облегчению разведчика, потопал обратно. На этот раз пронесло, но убираться с открытого места нужно поскорее. Вот только дождется, пока фашисты уедут, и снова уйдет в лес. Единственный уцелевший из не выполнившей боевого задания разведгруппы… К утру, если повезет, завершит то, ради чего их отправили в немецкий тыл, и доберется до передка. А там и до своих рукой подать, линию фронта ему переходить не впервой. Перейдет, куда денется.
Тяжело вздохнув, Федор спустил курок с боевого взвода, запихнул пистолет под камуфлированную куртку и перевернулся на спину, устало прикрыв глаза. Вот именно, что единственный уцелевший! А ведь поначалу ничего не предвещало беды…
* * *
На немцев они наткнулись, едва удалившись от похожей на слоеный пирог передовой километров на пять. Ну, как сказать «наткнулись»? Скорее, встретились… неожиданно, что для тех, что для других. К сожалению, гитлеровцы оказались не какими-то там пехотинцами, которым в лесу, по понятной причине, и делать нечего, а самыми настоящими диверсантами, судя по характерной экипировке и обмундированию – парашютистами. Наверное, не торопись они поскорее покинуть район высадки (а советская разведгруппа, в свою очередь, углубиться в тыл противника), ничего бы не произошло. Но и первые и вторые спешили выполнить свою задачу. Вот и столкнулись, одновременно выломившись из зарослей на открытое место буквально метрах в десяти друг от друга.
Идущий в авангарде Санька Болдин среагировал мгновенно, заорал «шухер!» и, припав на колено, вскинул карабин, выжимая спуск. Немец в серо-зеленом комбинезоне, высоких шнурованных ботинках и непривычном шлеме без закраин практически один в один повторил его движение, метнувшись вбок и направляя в его сторону автомат. Гулкий выстрел и торопливый перестук короткой, патронов на пять, очереди прозвучали одновременно. Тяжелая винтовочная пуля угодила гитлеровцу чуть пониже среза каски; позади головы на миг вспухло алое облачко, и он завалился навзничь, широко раскинув руки. Получивший несколько попаданий в грудь Санька со сдавленным стоном мешком осел на землю, роняя карабин и утыкаясь лицом в траву.
