– Вешняк, – негромко позвал Велга.
– Слушаю, товарищ лейтенант, – немедленно откликнулся сержант.
– Выпить-закусить здесь есть? Надо бы помянуть товарищей наших. Как положено.
– Э…
– Тащи. Никогда не поверю, что ты не сделал запаса на всякий случай.
– Я помогу, – поднялся Валерка Стихарь.
– И я, – сказал Руди Майер.
Все трое вышли из рубки.
Велга встал, подошёл к Хельмуту, тронул его за плечо, наклонился, спросил тихо:
– Ты не помнишь, где здесь туалет?
– Что? – переспросил Дитц.
Александр повторил вопрос.
– Помню. Кажется.
– Пойдём, покажешь. Я забыл. Надо привести себя в порядок.
– Думаешь, надо?
– Уверен. Пойдём, пойдём.
Секунды три или четыре Хельмут не двигался, продолжая глядеть куда-то вглубь себя. Потом едва заметно вздохнул и выбрался из кресла.
– Да, ты прав, – сказал он. – Пойдём.
Велга хорошо помнил, где здесь туалет. Он бывал на борту планетолёта и даже, так же, как все, изучал его устройство. Не досконально, понятно, но всё же. Ему нужно было как-то отвлечь Хельмута, заставить его двигаться, что-то сделать, прийти в себя. И это Александру удалось. Обратно Дитц вернулся с чистыми руками и лицом и даже причёсанными волосами.
В рубке имелся откидной стол, который немедленно приспособили к делу. Вешняк нарезал хлеба и сала. Валерка и Майер разлили по стаканам водку. Карл и Оля присоединились к остальным.
– Всё равно пока непонятно, куда рулить, – сказал Хейниц.
– То есть? – спросил Велга.
– Бортовой компьютер пытается понять, что нам нужно, – пояснила Оля Ефремова. – Проблема языка, в основном. Русский в него заложен, но не всё оптимизировано. Какое-то время это займёт. Да и потом… Штурвал крутить по-любому не надо. И на педали нажимать тоже.
– Да, – вздохнул Велга. – Казалось бы, давно пора привыкнуть ко всем этим автоматическим штучкам, а не могу.
– Мы люди аналогового века, – сказал Борисов, – а Оля уже больше века числового. Мы никогда не привыкнем. Даже мне трудно, а уж вам…
– Почему? – удивился Карл Хейниц. – Я привык. И мне это всё страшно нравится.
– Значит, у тебя врождённый талант, – сказал Борисов.
– Я тоже привык, – сказал Свем Одиночка, которому, по его просьбе, налили в стакан сладкую газированную воду и добавили туда каплю водки. – Когда духи покорно служат человеку – это хорошо. А к хорошему человек привыкает легко и быстро.
– Мудрое замечание, – промолвил Борисов.
Помянули погибших товарищей, закусили, ещё раз помянули и снова закусили. Разлили по третьей.
– Я скажу, – поднялся Дитц и умолк, собираясь с мыслями.
