— Сирота я. Бабка воспитывала, а ей только лучше, что я свалил, забот меньше.
— И через сколько же лет ты добрался до рая?
— Через столько же.
Алексей поразился. Это, выходит, Эквадор всего на два года его старше. А он-то думал, ему за пятьдесят.
— И каковы были ощущения? — спросил Земских, не сдерживая жгучего любопытства.
— Восторг, Леха, вот что я испытывал, плавая в бухтах, катаясь на черепахах, нежась на похожем на сахар песке. И страна мне понравилась. От столицы Кито я в восторг пришел. Это же бывшая испанская колония, и там так уютно…
— Я понять не могу, зачем же ты вернулся?
— А понять меня легко на самом деле… Вот представь, живу в раю день, два, неделю. Наслаждаюсь. Но картинка-то не меняется. Хочется ее… — Он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово.
— Разнообразить, — подсказал Земских.
— Точно! И ты идешь туда, где не был и чего не видел в учебниках и на туристических проспектах.
— В бордель?
— Если ты об этом? — Боцман провел пальцами по векам. — То эти татухи меня меньше всего расстроили. В конце концов, их можно свести, но я оставил на память. В борделях Кито, кстати, самые горячие и добрые женщины в мире. — Он нащупал бутылку и одним глотком ее опустошил. — Но жить между пляжем и борделем я не захотел. Не потому, что это неправильно или еще чего… Просто я боялся, что, если останусь, Эквадор перестанет быть для меня раем.
— Это довольно поучительная история, — заметил Леша.
— Серьезно?
— Даже философская.
— Ой, да не тренди. Лучше посоветуй, о чем мечтать теперь?
— О тихой старости в окружении детей и внуков, например.
— Не, не, это не мое.
— А если женщина будет как героиня «Пиратов Карибского моря» в исполнении Киры Найтли?
— Слишком тощая.
— Да я о ее характере, силе духа, преданности, смелости, авантюризме.
— Даже если такие бабы и существуют, они выбирают кого? Смазливых, чистых душой Тедов Тернеров. И это справедливо. А я выбираю шлюх. Мне они по нраву. Чтоб первый раз переспать, ты платишь, она идет, не ломается, как эти все «порядочные», а потом, если ты к ней по-человечески, с душой, она вся твоя станет.
Боцман повернулся к Земских и долго смотрел на него, прежде чем спросить:
— А почему ты, Тед Тернер, так и не нашел свою Элизабет?
— Нашел, но потерял.
— Если она не умерла, все еще можно исправить.
— Нельзя, потому что я почти умер.
И сам испугался того, что произнес.
Запретная тема! Она не подлежит обсуждению.
— Проговорился, — хмыкнул Эквадор. — А я все думал, когда ж из тебя ЭТО вылезет.
