— Это копия одного из нескольких писем, что господин Музеридзе написал вам из тюрьмы за последние два месяца своего заключения.
— Чего-чего?
— А вы пойдите отыщите очки и ознакомьтесь.
— Откуда у вас копия?..
— Это письмо он по какой-то причине не отправил, и его обнаружили в личных вещах покойного.
— Я не получал писем от Музеридзе. А вот откуда у вас и сведения, и эта бумажка с якобы копией? Ведь убитого нашли всего два часа назад? Когда ж вы нарыли все, Олег Евгеньевич?
— Муза «откинулся» месяц назад, и его кто-то сразу взял в оборот. В его адрес стали поступать угрозы, сожгли машину, на которой он ездил. Об этом он сообщил своему куратору. Тот принял меры. Когда я обнаружил труп Музы, сразу обратился к его куратору, а он снабдил меня и сведениями, и кое-какими уликами.
— Позвольте, я ознакомлюсь с письмом?
— Извольте.
Эдик взял распечатки и пробежался по тексту глазами. У него было идеальное зрение, про очки он врал.
— Муза меня в этом письме грязью поливает, — воскликнул он. — Негодует, что я никак не реагирую на его послания, будто бы он и вправду отправлял не одно, а несколько, и грозится вывести на чистую воду, как только выйдет на свободу.
— Поэтому автоматически вы становитесь подозреваемым.
— Товарищ капитан, да неужели, если б мне грозила опасность со стороны Музы, я стал бы машину его жечь?
— А что, сразу бы убрали? — криво усмехнулся полицейский.
— Даже если так… Вы же неглупый человек. Ну разве я бросил бы труп в своем же доке, если бы это сделал?
— Исполнители бывают не такими умными, как заказчики. — Капитан поднялся на ноги, вслед за ним вскочил «форменный».
— Я не имею к убийству Музы никакого отношения. И писем я не получал от него. А в следующий раз, если вы заявитесь ко мне вот так, я не буду с вами разговаривать без адвоката.
— Это ваше право. До свидания.
— Прощайте!
Эдик не пошел провожать полицейских до выхода. Но проследил, покинули ли они его дом. Как только дверь захлопнулась, он сердито крикнул:
— Полина, немедленно сюда!
* * *
Она плакала, утирая свою исколотую ботексом мордашку какими-то розовыми перьями. Пожалуй, это был веер. Или какой-то диковинный головной убор. А возможно, и экзотический лифчик. В общем, фигня из перьев, как идентифицировал ее Эдик. Поля держала ее в руках, когда прибежала на зов.
Выложив перед женой копию письма покойного Малхаза, он потребовал ответа.
— Да, я находила эти письма, читала, рвала и выкидывала! — выдохнула Поля. Тогда она еще держала себя в руках.
