— Что ты сделала?
— Пришла к Пахомову и пригрозила. Я не боялась его, он не причинил бы мне вреда. Он подсуетился и нашел нового козла отпущения. Им стал Муза. Его посадили, тебя выпустили, удачно пристроили, мы сыграли свадьбу, родили сына… А потом он умер. И кончилось счастье! А ведь меня Хома предупреждал. Он говорил, что его дочь Сашка за него отдувается. Да только я-то никого не убивала в отличие от Хомы. Да, много врала, изменяла тебе, но это не так страшно, как отнять жизнь… А на совести Глеба пара десятков душ. И у него дочь жива. Пусть и парализована, а жива. А мой сын мертв. На этой почве мы вдрызг разругались и перестали встречаться. Я начала забывать все то, что было когда-то, пока не пришло письмо с зоны. Оно было адресовано мне, не тебе. Как и последующие. Не знаю, откуда Муза прознал, что я приложила руку к тому, чтобы его посадить, но он угрожал мне. Я знала, что ему сидеть еще долго, и не очень дергалась. Главным для меня было перехватить письма и уничтожить.
— Но мы же вместе читали неотправленное письмо. В нем Малхаз обращался ко мне.
— А ты вспомни, как он называл адресата? «Корнилов»?
— Да, а еще «сука».
— Сука Корнилов, это я, жена твоя. Муза из глухой кавказской деревни, он русским владел на уровне ребенка-семилетки. И женского рода не знал, только мужской и, возможно, средний.
— И что было, когда он вышел?
— Явился ко мне, конечно. И я сказала ему правду, что во всем виноват Пахомов. И Муза вроде понял. Но когда ему угрожать начали и машину спалили, почему-то решил, что это я.
— А это не ты?
— Нет, я в детские игрушки не играю. Муза тот еще жук, наверняка успел кому-то задолжать. Он же привык шиковать в девяностые и думал, что, когда выйдет, снова начнется райская жизнь, а времена изменились. И, не найдя себе применения, но имея кучу долгов, он решил шантажировать меня. Я жена небедного человека, которому изменяла полтора десятка лет, чего ж ее не прижать? Хому не получилось, его хрен найдешь…
— И ты застрелила Музу.
— От шантажиста можно избавиться только так.
— Предположим. Но Пахомова убили раньше. И бросили его труп на «Юнге».
— Я просила его все уладить с Музой. А он, как ненормальный, все говорил о чем-то другом… Больше о справедливости. Знаешь, что такое каминг-аут?
Эдик пожал плечами. Он не знал английского.
— Раскрытие. Или выход из чулана. Каминг-аут делают публичные люди, когда признают свою нетрадиционную ориентацию.
— Пахомов еще и геем был?
