— Ты говорила, твой отец был медбратом, поэтому ты тоже пошла в медицину.
— Одно другому не мешает. Но я не хотела, чтоб ты знал всю правду о моей семье. Поэтому я и о матери тебе не рассказала.
Когда молодые люди познакомились, родители Поли были мертвы.
— А с ней что не так?
— Шлюхой она была портовой. Повесилась из-за несчастной любви.
— Поль, может, уберешь пушку?
Жена сунула пистолет за пояс джинсов. Не тех драно-стразовых, в которых обычно щеголяла в своем кукольном образе, а классических «левисов». И облачена она была в объемную футболку и мужскую штормовку с капюшоном. Этой одежды Эдик в гардеробе супруги не видел, поэтому сделал вывод, что она прятала ее где-то вне дома. Выходила самкой павлина, потом переодевалась и становилась скромной портовой чайкой.
— Кстати, прикольный ствол, — сказал Корнилов. — Как у Мела Гибсона в «Смертельном оружии».
— Нет, у него был «глок», а у меня «вальтер». И калибры разные, у него сороковой, у меня тридцать восьмой.
Она выдала эту информацию на автомате. Просто поправила мужа, когда он ошибся. Она всегда так делала. Эдик говорил: «Красивые у тебя кеды», она: «Это слипоны». Он: «Ты сделала мелирование?», она: «Калорирование». Он: «Твои Лабутены валяются на проходе», она: «Это Джими Чу, масяяяя!»
— Кажется, из такого оружия убили Музеридзе и Пахомова, — припомнил Эдик.
— Да? Я не знаю. Может быть. Наверное, на черный рынок завезли целую партию.
Корнилов, выбравшись из лодки, направился к жене. Но ноги опять заскользили, и он остановился. Сейчас он отметил, что на Полине грубые ботинки на тракторной подошве. То ли армейские, то ли альпинистские.
— Поль, это ты их убила? — тихо спросил Эдик. — Скажи правду, прошу.
— Зачем она тебе?.. — И протянула издевательски: — Ма-а-ася?
Корнилов молчал.
Смотрел на жену снизу вверх и молчал.
— Да, да, я! — снова сорвалась на крик Поля. — Но чтобы защитить нас.
— Нас?
— Семью Корниловых. Эти двое угрожали нашему благополучию.
— Каким образом? Ну, ладно, Муза, он грозил мне в письмах, но Хома? Он-то мне ничего плохого не делал, да и тебе, предполагаю, тоже…
— О да. Для меня он всю жизнь делал только хорошее. Что неудивительно, ведь он был моим любовником. Что? Шокирован? Бедняжка Эдик, ты же думал, что у тебя все под контролем. Чтобы убедиться в этом, ты даже следил за мной некоторое время. Вот только на тот момент мы уже разбежались. Надоели друг другу, знаешь ли, за двадцать лет.
— Постой. Ты была девственницей, когда мы встретились, и тогда тебе уже исполнилось двадцать два.
