— Совет избрал новым ректором Виитаро Монро, — нехотя ответил Иттан, почесав переносицу. — Не худшее их решение, хотя я чую, как надо мной сгущаются тучи. Старик Виитаро всегда считал меня слишком юным для занимаемой должности — а значит, попытается эту самую должность отнять. Что ещё? — он задумался, потому как редко обсуждал с кем-либо работу. — Пришли характеристики на первокурсников. Среди потока есть настоящие самородки, но тебе ведь скучно?
— Отнюдь. — Агния приоткрыла глаза цвета спелой сливы. — Я так редко проявляла интерес к твоей жизни. Мне стыдно.
— Почему? — изумился Иттан. Нет, что-то неладно. Чтобы Агния, та самая Агния, которую воротило от любого проявления эмоций, пыталась влезть ему в душу, да ещё стыдилась своей черствости?!
— Настроение такое. — Она хрипло засмеялась, как смеется любая курильщица с многолетним стажем. — Романтичное. Ну же, рассказывай!
И он говорил. Нес откровенную чепуху, описывал абсолютно неважные события минувшего дня, а в душе цвело. Когда Агния уснула, напоследок заметив, что Иттан болтливый болван, он поцеловал её в лоб (что позволял себе редко, лишь когда был уверен, что не разбудит свою язвительную женщину) и на цыпочках вышел, прикрыв дверь.
«Может, это знак? — думал Иттан, подняв воротник плаща, чтобы колючая морось не затекала за шиворот. — Она готова принять меня?»
Фамильное кольцо давно пылилось в ящике стола — Иттан попросту не решался предложить Агнии замужество. О да, она бы засмеяла его, назвала влюбленным кретином и напомнила, что между ними нет никаких отношений, кроме нежно-приятельских. Но теперь, когда она разрешила ему разделить на двоих мигрень, когда расспросила о делах, когда позволила открыться — всё изменится!
По периметру академия чародейства и знахарств была обнесена неприступной стеной, а внутрь вели единственные ворота. Над теми развевались сотворенные магией флаги всех цветов радуги, которые мерцали даже в ночи. Вход от нежеланных гостей охранял суровый привратник. Ну, предполагалось, что он должен быть суровым, но по факту этот престарелый колдун средней руки либо дремал в своей каморке, либо ругался с пройдохами-студентами, пытающимися протащить на территорию что-нибудь запрещенное (от дешевого алкоголя до таких же дешевых продажных женщин). Даже алебарда, добытая им в какой-то оружейной мастерской, не приносила устрашающего эффекта.
Клюющий носом привратник подскочил, когда ворота отворились.
— Доброе утро, господин! — Он встал по струнке.
