— Не бойся, — он принялся нажимать какие-то кнопки на левом подлокотнике, а когда закончил, сообщил, — Какая-то ты сегодня немногословная. Сразу атакуешь слезами? — Ева помотала головой и шмыгнула носом, едва не опровергнув собственное безмолвное заявление, но собралась с силами и плакать не стала.
— Можно мне воды?
— Можно, — принц достал давешний шприц-пистолет, зарядил какую-то ампулу в обойму, вернулся к креслу и сделал укол в зафиксированное плечо. Затем вернулся к шкафам и принялся что-то искать.
— А воды? — ей показалось, что предыдущую просьбу проигнорировали, но на замечание никак не отреагировали. Затем, видимо из-за укола, в глазах потемнело, а когда свет вернулся, над ней склонился Высочество, в одной руке у него был стакан, в другой какие-то таблетки, совсем не похожие на вчерашние.
— Держи, — она послушно выпила все, что он ей дал, и, попытавшись встать, тут же свалилась обратно.
— Не спеши, — он сел рядом с ней и взял за руку. В этот раз плоды трудов внеземных аптекарей активировались дольше, а может, это из-за ее вчерашних выходок.
— Прости за вчерашнее… За окно… и за грозу…
Парень улыбнулся и заглянул ей в глаза. Сегодня он был какой-то зло-веселый, как будто произошло что-то хорошее для него лично и гадкое для других. Или он сделал что-то такое, отчего всем стало плохо, а ему хорошо. Гадать не имело смысла, она все равно не знала, что могло бы так порадовать имперского принца.
— Тебя подменили, пока я был в душе? — спросил он, наклонившись к ней. Цепочки размышлений, взяв отправную точку, стали сыпать на нее фактами. Пока он был в душе, то есть отсутствовал только некоторое время. Значит, был рядом, пока она спала. Рядом. Память услужливо подсказала, что во сне она прижималась к чему-то теплому и это что-то обнимала. Кого-то… На щеках вспыхнул багровый румянец. Спала в обнимку с ним!
— А нет, не подменили.
И ему это кажется смешным! Да что с ним такое? Она просто извинилась, зачем издеваться? Девушка попыталась оттолкнуть его, но не получилось, осталось только сердито посмотреть, скрестив руки на груди. Чтобы не брали их в свои всякие Высочества! «Придурок! Индюк напыщенный!» — бушевала гроза у нее в голове, однако, ему она сказала не это.
— Ты всегда такая язва?
— Всегда, — ответил довольный собой парень и легонько щелкнул ее по носу. Вот уж правда, сделал гадость — душе радость.
— Тогда я буду звать тебя не Высочеством, а язвой, — она демонстративно отвернула голову в бок, но он взял ее за подбородок и развернул обратно к себе. Его черные глаза будто бы смотрели прямо в душу.
