Но чего никогда не забуду – похоронное бюро, она в гробу с накрашенным лицом. Едва узнал ее. Молодая, приятная, как будто где-то, когда-то встречал такую. Почти незнакомая. И я ей незнаком. Холодная и безразличная. Больше не тревожится из-за меня. Свободна, наконец. От тревог. От страданий. От меня. Я стоял, смотрел на нее, и что-то со мной произошло. Я ничего не чувствовал. Понимал, что это – горе, но ничего не чувствовал. Как будто тоже умер. Должен плакать. Даже истерика была бы лучше, чем стоять столбом. Но я не мог заплакать. Я проклинал себя: «Сволочь. Это же мама. Ты любил ее, она умерла. Ушла от тебя навсегда. Навеки». Всё напрасно. Я только пытался внушить себе: «Умерла. Не все ли равно ей, запла́чу я или нет. Ей до этого дела нет. Она рада быть там, где я ее уже не огорчу. Наконец избавилась от меня. Так можешь хоть теперь оставить ее в покое? Отстать от нее?»
(Пауза. Потом – издеваясь над собой.) Но рядом было несколько человек, и они чего-то от меня ждали. Актеришка – всегда актеришка. И я изобразил. Упал на колени, зарыл лицо в ладони и зарыдал: «Мама! Мама! Милая!» А сам говорю себе: «Фигляр! Фигляр несчастный! Еще минута, и запоешь: “Прости меня, мама, прости, дорогая”».
(Открывает глаза и с надрывным недобрым смехом смотрит на луну.)Джози(в ужасе, но все еще с жалостью). Джим! Не надо! Все прошло. Ты уже наказал себя. Ты был пьяный. Ты не понимал…
Тайрон(закрыв глаза). Надо было привезти ее сюда, чтобы похоронить рядом с отцом. Я взял купе в салон-вагоне и забился туда с ящиком виски. Гроб ехал в багажном. Я не мог забыть об этом ни на минуту, сколько бы ни выпил. Оказалось, что не могу сидеть в купе один. Сходил с ума. Ходил по поездку, искал компании. Так надоел всем, что кондуктор пригрозил запереть меня в купе. Но я углядел пассажирку, привычную к пьяным. Могла прикинуться даже, что они ей приятны – за хорошие деньги. На ней написано было: «бордель» – толстая блондинка, проститучее двадцати проституток. Лицо, как у куклы-переростка, и улыбка призывная, как лапа полярного медведя. Я заплатил носильщику, чтобы отнес ей записку, и ночью она прокралась ко мне. Тоже ехала в Нью-Йорк. И каждую ночь, за пятьдесят долларов… (Открывает глаза и страдальчески смотрит на луну.)… в купе.
Джози(на лице отвращение – запинаясь). Как ты мог! (Инстинктивно отпускает его и отстраняется.)
Тайрон. Как я мог? Не знаю. Наверное, была безумная мысль, что она поможет мне забыть… Что́ там, в багажном вагоне.
