– Брысь, тебе говорят, – рявкает Уве.
Кот наблюдает за ним, словно экзаменует, словно вызвал на собеседование и теперь сидит за столом на месте начальника отдела кадров.
Уве зачерпывает лопатой малость снега, швыряет в кошака. Тот, отпрянув, злобно таращится. Фыркает. Чихает от снега. Поворачивается и бежит обратно за угол сарая.
Уве упирается лопатой в землю.
За четверть часа успевает расчистить площадку между домом и сараем. Работает тщательно. Выкладывает сугробы в струнку, ровняет по краям. Народ нынче разучился убирать снег. Так, разгребут кое-как, снегоотбрасывателем или еще чем. Понакидают сугробов абы как. Лишь бы проехать, будто в жизни только оно одно и важно.
Кончив дело, он ненадолго задерживается – стоит на сугробе у дорожки. Опершись на лопату, то наваливается на нее, то отпускает. Над дремлющими домами разгорается солнце. Уве, почитай, всю ночь глаз не сомкнул: все обдумывал, как ему лучше свести счеты с жизнью. Таблицы даже с диаграммами рисовал, прикидывал различные варианты. Тщательно взвесив все за и против, решил, что нынче же следует опробовать наименее неприятный вариант. Радости, конечно, тоже мало: ведь когда он задохнется, машина продолжит работать на холостом ходу и попусту сожрет прорву дорогущего бензина. Но тут уж ничего не поделаешь: с этим обстоятельством придется смириться, иначе не помрешь.
Уве относит лопату в сарай, возвращается в дом. Надевает синий костюм. Пятна на нем, конечно, останутся, провоняет, ну и ладно: жена, по крайней мере, будет довольна, что он пришел к ней при параде.
Уве завтракает, слушает радио. Моет посуду, насухо вытирает мойку. Обходит дом, перекрывает все батареи. Тушит весь свет. Проверяет: выдернул ли шнур кофеварки из розетки. Надевает синюю куртку поверх пиджака, обувает шлепки на деревянной подошве, снова идет в сарай, обратно выходит уже с толстым пластиковым шлангом, длинным, скрученным в моток. Запирает сарай, дом, дергает ручки дверей – каждую по три раза. Идет по дорожке между домами.
Слева на него вдруг выворачивает белая «шкода», Уве от неожиданности и изумления едва не плюхается в сугроб перед сараем. Несется по дорожке, грозя машине кулаком.
– Читать не умеешь, баран? – орет ей вслед.
Водитель, худощавый тип с сигареткой в руке, кажется, услыхал его. Когда «шкода» сворачивает у велосипедной стоянки, тип глядит в боковое окно, и взгляд его пересекается со взглядом Уве. Тип опускает стекло, не отводя взгляда. Надменно приподнимает бровь.
