Дождавшись, пока пожиратель контейнеров скроется из виду, Уве выходит из «сааба». Трижды дергает за ручку. Запирает ворота. Трижды дергает за ручку. Идет по дорожке между домами. Останавливается у велосипедного сарая. К его стене прислонен велосипед. Опять?! Прямо под знаком, запрещающим ставить тут велосипеды?
Уве берет велосипед. Переднее колесо спущено. Уве открывает сарай и аккуратно ставит велосипед в ряд с остальными. Запирает дверь, трижды дергает замок, как вдруг ломающийся голос орет ему в ухо:
– Блин! Вы чё делаете?
Уве разворачивается и видит в двух шагах от себя какого-то сопляка.
– Ставлю велосипед на место.
Сопляку лет восемнадцать, решает Уве, приглядевшись повнимательней. Пожалуй, скорее шкет, чем сопляк.
– Не имеете права! – протестует шкет.
– Еще как имею.
– Да я починить его хотел! – выдыхает парень, голос его срывается на визг, как старый патефон.
– Это дамский велосипед, – замечает Уве.
– Ну да, и чё? – нетерпеливо соглашается шкет, будто тут нет ничего такого.
– Стало быть, не твой, – подводит итог Уве.
– Ну, бли-и-ин, – закатывает глаза шкет.
– Вот так вот, – говорит Уве и сует руки в карманы, как бы показывая, что вопрос закрыт.
Оба выжидающе смотрят друг на друга. Шкет всем своим видом выражает сомнение в адекватности Уве. Взгляд Уве свидетельствует: шкет – только лишний перевод кислорода. Тут Уве замечает позади шкета другого такого же. Только еще более тощего и с черными разводами под глазами. Второй шкет тихонько тянет первого за куртку и мямлит что-то вроде «да ладно тебе, не связывайся». Первый упрямо лягает снег. Словно снег виноват.
– Это девушки моей, – выдавливает наконец.
Не с возмущением, скорее обреченно. Большущие кеды, точно на вырост, куцые джинсы, примечает Уве. Олимпийка натянута на подбородок, от холода. Бледно-зеленоватая кожа, подернутая пушком и усеянная угрями. Слипшийся вихор, будто мальца тащили за волосья из бочки с клеем.
– И где же она живет? – интересуется Уве.
Негнущейся рукой, точно парализованной усыпляющим патроном, шкет показывает на крайний дом на улочке. Тот, где коммунисты с дочками живут. Которые затеяли всю петрушку с сортировкой мусора. Уве кивает:
– Вот пусть она сама придет и возьмет его из сарая.
Он демонстративно стучит пальцем по знаку, запрещающему приставлять велосипеды к сараю. После чего разворачивается и идет восвояси.
– Старый хрен! Каз-зёл! – кричит ему шкет вдогонку.
– Тише ты, – затыкает ему рот дружок с черными разводами вокруг глаз.
