Кремешки | страница 8

—    Какой ты клоп еще, Мишка. Если дать тебе легонькую затрещину, то разыскивать тебя нужно будет за тридевять земель. А ведь тоже медведем зовешься.

Это было в прошлом году.

Собственно, в прошлом году все иным было. Шел, бывало, медведь Спиридон по лесу, расступались перед ним другие медведи, силу его чувствовали. А он пройдет в дубовую рощу, окинет взглядом кряжистые дубы и скажет с гордостью:

—    Мне под стать!..

Это было в прошлом году.

А сегодня вышел медведь Спиридон на прогулку, смотрит : идет ему навстречу Мишатка — косая сажень в плечах. А лапищи широкие, когтистые. Уж если даст затрещину, то уж второй раз и бить нечего будет.

Дрогнул медведь Спиридон: что, если Мишатка не захочет ему уступить тропу и скажет: «Я теперь сильнее, сходи с тропы»? И закачаются деревья в лесу, и все пойдет кругом — так будет стыдно медведю Спиридону.

А Мишатка уже совсем рядом. Смотрит, шельма, в самые глаза и улыбается. Заволновался медведь Спиридон.

Что ему делать: уступать или не уступать Мишатке тропу? Не уступишь — он все равно отбросит в сторону и пройдет по тропе, а уступишь ему — надо будет и другим медведям уступать.

И вдруг видит — сошел Мишатка с тропы и приглашает:

—    Проходи, дядя Спиридон.

И отлегло у медведя Спиридона от сердца: значит, есть в нем еще сила, если ему даже такой могучий медведь, как Мишатка, тропу уступает. В дубовую рощу прошел на дубы поглядеть. Глянул на них: стоят они, держат вершинами голубое небо и не гнутся.

—    Нет, — вздохнул медведь Спиридон, — не под стать я им больше.

К реке спустился водички попить. А утро тихое было. Наклонился над водой и видит: в бакенбардах у него сединки серебрятся, у рта две складки печальные залегли и грудь узенькая какая-то стала, совсем стариковская. И тут только понял он, что Мишатка не силе — какая уж в нем теперь сила! — старости его тропу уступил.

Жил в соседях у Леща Ерш, беспокойный такой, хозяйственный. За что ни возьмется, смотришь — сделал. И лишнего не проспит. Бывало, зорька только воду чуть подкрасит, а уж он бодрствует, возле домика своего похаживает, лишний мусор от него отметает. Лещ же, наоборот, неумейка был. Ничего-то у него не клеилось, и учиться не хотел.

Любил Лещ поспать, в постельке понежиться. А где тут поспишь да понежишься, если зорька еще чуть заалела, а уж жена толкает в бок:

—    Спишь? Все тянешься? Ерш вон и у дома уже прибрал, и на охоту успел сходить. Вставай, соня.