– Где ты нашла это? – спросила я.
Она ответила, что, чистя камин, обнаружила камень с кольцом и решила поднять его, а под ним обнаружила цепи.
– Я захвачу их вниз, – сказала я. – Его светлость интересуется всеми находками в замке.
Я открыла дверь в Голубую комнату, и тут мне в голову пришла мысль: «Говорят, что призрак появляется всякий раз, когда что-нибудь обнаруживается. Интересно, придет ли он ко мне». Я вошла и увидела в кресле у камина грузного мужчину с предлинной бородой и невероятных размеров животом, который опускался и поднимался в такт его дыханию. Я задрожала от ужаса, но все же приблизилась к камину и присела на ящик с углем, не сводя глаз с призрака. Несмотря на то, что он тяжело дышал, я ясно видела, что у него лицо мертвеца.
Тишина была невыносимой, и наконец я подняла обрывки заржавевших цепей и сказала:
– Смотрите, что я нашла.
Хотя это было неправдой, ведь их обнаружила не я, а горничная.
Тут призрак с глубоким вздохом произнес:
– Ты сняла с меня тяжкое бремя, которое давило на меня с тех самых пор…
– С каких? – взволнованно спросила я, в этот момент любопытство пересилило страх.
– С тысяча четыреста восемьдесят шестого года, – ответил призрак.
Тут, к моему облегчению, послышался стук в дверь.
«Это Кэролин (моя служанка), пришла помочь мне переодеться, – подумала я. – Интересно, увидит ли она ужасное создание».
– Входи, – позвала я и проснулась.
И в самом деле, это была Кэролин. Она распахнула ставни, и в комнату устремился веселый солнечный свет. Я села в кровати и обнаружила, что ночная сорочка на мне промокла от пота. Я спустилась вниз, поглощенная мыслями о своем сновидении, и более всего меня занимала одна деталь: комната хоть и была точь-в-точь как я ее помнила, но камин располагался в другом углу. Я была настолько в этом убеждена, что когда на следующий год в Гламисе посетила ту самую комнату, то обнаружила, что мой сон оказался точен, а память подвела меня. Я едва поверила глазам. Я даже рискнула вызвать насмешки хозяев, спросив у Клода, не перенесли ли они камин, что, конечно, было бы маловероятно и очень непросто, учитывая древность постройки и толщину стен.
Эта часть моего сна очень заинтересовала доктора Акланда и прочих оксфордских преподавателей как неопровержимое подтверждение теории, что мозг всегда фиксирует точную картину восприятия при отсутствии посторонних влияний. Я записала свой сон, но рассказывала о нем лишь немногим.
Год или два спустя миссис Уингфилд, дочь лорда Кэслтауна, встретилась на водах с моим братом Эриком и стала расспрашивать его о моем сновидении. С ней тоже произошел один странный случай, о котором я могу рассказать лишь с чужих слов, ибо нам с миссис Уингфилд никогда не доводилось встречаться.