Парча и бархат с богатой вышивкой и отделкой разной степени ветхости, и, будто только что сшитое. Золотое шитье и грубая домотканая ткань — все это висело рядом на соседних вешалках. На параллельных штангах висели военные и штатские мундиры, цивильные костюмы и бальные платья последующих времен, имелась простонародная различная одежда. Несколько рядов занимали военные мундиры времен Второй мировой — и наши, и немецкие. Имелись как солдатские, так и офицерские комплекты. Советские в основном с петлицами, но были и более поздние — с погонами. На соседних вешалках Жора увидел даже несколько комплектов формы стран-союзниц.
Отдельно стояла обувь, мужская и женская, вся довольно сильно поношенная, но ее было немного. На полках, закрепленных на стенах выше вешалок, лежали и висели на крючках различные шапки, шляпы, шлемы, каски, фуражки и пилотки…
Напротив всего этого одежного великолепия у единственной свободной стены стоял длинный, добротно сколоченный деревянный стол, оббитый линолеумом. Под столом стояли несколько длинных зеленых армейских ящиков, в каждом были свалены различные виды оружия прошлых веков. Было его немного, но разнообразие поражало — от кинжалов, ножей, мечей, различного вида шпаг и сабель, до старинных пистолей и мушкетов.
В комнате отчетливо ощущался своеобразный, характерный для скопления одежды запах — и тлена, и нафталина, и еще черт знает чего…
Жора вытащил из общей кучи кинжал в черных ножнах, орлом со свастикой и эсэсовскими рунами на рукоятке. Он вытянул кинжал из ножен — вдоль блестящего лезвия тянулась надпись темным готическим шрифтом — Meine Ehre heisst Treue. Жора тщетно шевелил губами, пытаясь разобрать тяжелую для прочтения готику.
— Что, понравился ножик? — профессор откровенно, уже несколько минут наблюдал за Жориными эмоциями. — Там написано «Моя честь зовется верность» — эсэсовский девиз. Ну, как тебе наша костюмерная?
— Слов нет, Олег Васильевич, по крайней мере, цензурных. Я, конечно, догадываюсь — для чего это изобилие, но зачем столь богатый ассортимент?
— Видишь ли, Жора, тут такое дело… Мы, как правило, не знаем — куда откроется очередная «калитка». По крайней мере — первый раз. Поэтому набирали все, до чего могли дотянуться, пока была возможность. Тут нет ни одного новодела — все только подлинники — что-то сами притащили из вылазок, что-то удалось раздобыть из коллекций, антикварных салонов, театральных костюмерных, и даже с киностудий. Стоимость того, что тут имеется, а это далеко не все — в соседней комнате тоже всякого навалом, все сюда просто не влезло — составляет довольно круглую сумму, даже прикинуть тяжело. Одного оружия здесь на несколько сотен тысяч долларов.
