— Неужели вы не чувствуете?! Десять лет не было набора. И вот теперь, именно в этот год. Именно в этот момент! Именно шестнадцатилетних! Фабрика выбирает нас!
— Такое ощущение, что ты произносишь текст Ивора, — пробормотал Мефодий. — Он у нас главный романтик.
— А ты у нас главный зануда!
— Ребята, перестаньте свои глупые перебранки. У нас такое событие! — воскликнул Ивор. Глаза его блестели, от возбуждения он привставал на цыпочки. Казалось еще чуть-чуть и взлетит.
— До завтра еще есть время. Надо хорошенько выспаться, — сказал Мефодий, теребя свой башмак.
— А перед этим хорошенько перекусить знаниями, да, мой толстый друг? — хохотнул Рудольф и ткнул дородного юношу пальцем в брюхо.
— Что я сделаю, если еда меня успокаивает? — воскликнул тот.
— А я не усну, — проговорил Ивор, словно говорил не с друзьями, а сам с собой. — Было бы здорово встретить утро, гуляя под звездами. Их свет успокаивает меня. Соловьи спели бы мне песни лета, под аккомпанемент шелеста листвы. Но нельзя, надо как-то отпроситься у отца…
— Вот и славно, — Рудольф мгновенно позабыл о серьезности и радостно завопил. — А теперь кто быстрее добежит до города. На старт! Внимание! Марш!
Он сорвался с места, словно ракета из фейерверка, Ивор позабыл о печалях и кинулся следом. Лишь Мефодий замешкался.
— Подождите меня! — закричал он в их удаляющиеся спины и, пыхтя и отдуваясь, побежал за товарищами. А черная звезда фабрики лежала внизу, молчаливая и невозмутимая, пронзая длинным шпилем голубое небо.
Пробуждение было мгновенным. Кто я? Где я? Открытый набор!
Сразу ударил страх. Проспал! Ужас хлестнул такой сильный, что скатился с кровати и оказался у окна в одно мгновение. По улице плыл туман, солнце еще не показалось из-за леса.
Уф! Еще рано.
— Ивор, мальчик мой, ты уже встал?
Дверь отворилась, и в комнату вошел пожилой человек. Старый Крон был широкоплеч, приземист, с мозолистыми сильными руками и коротко остриженной седой головой. Где бы он ни появлялся, всюду за ним следовал характерный запах сырого мяса.
— Папа! — воскликнул Ивор. На мгновение показалось, что ночной сон воплотился, и отец пришел поторопить его с изгнанием. Но лицо Крона не выражало ничего, кроме обычного равнодушия. Для него начался очередной день, который нужно прожить так же, как тысячи других дней.
И тут Ивор вспомнил, что ни слова не сказал отцу о сегодняшнем испытании. А ведь каждый день с утра он должен помогать ему в лавке. Как же он объяснить отцу свое желание остаться дома?
