– Повесят?!
– Ну да. Он дезертировал из Иностранного Легиона. Я же говорил вам. А за такой проступок полагается смертная казнь через повешение.
– Но Французский Легион не имеет здесь никаких полномочий, – вступил в разговор Джонатан. – Это же не Алжир, слава Богу...
– Мы с вами цивилизованные люди, мистер Карнахэн. Мисс Карнахэн, у нас с ними... как бы лучше выразиться? Взаимная договоренность, что ли. Легион платит нам по пятьдесят ваших фунтов за человека, и мы помогаем им, освобождаем от всех трудностей и официальных процедур, связанных с выдачей дезертиров. Ну а теперь прошу меня извинить. Я должен присутствовать при казни. Это, конечно, просто пустая формальность, но я приверженец строгих порядков и выполняю все, что от меня требует закон.
– Возьмите меня с собой, – попросила Эвелин.
– Сестренка, это еще зачем? – застонал Джонатан.
– Об этом не может быть и речи, замотал головой начальник тюрьмы. В моей стране женщинам не разрешено присутствовать при казни.
Девушка снова гордо вздернула подбородок:
– В вашей стране женщины носят паранджу. Вы видите ее на моем лице? Я англичанка, в конце концов.
Хасан только пожал плечами:
– Если хотите. Но, в отличие от вашего лица, повешение – штука вовсе не такая уж приятная, моя дорогая.
* * *
Вскоре Джонатан и Эвелин в сопровождении Хасана очутились на балконе, выходящем в другой двор тюрьмы. У зарешеченных ниш толпились заключенные, взглядам которых открывалась виселица, поставленная посреди двора. Эшафот не был ничем закрыт, поэтому можно было видеть, как тело повешенного будет извиваться в последних конвульсиях. Начальник тюрьмы не был садистом, но считал, что иногда заключенным стоит развлечься.
Таким же развлечением можно было считать и появление Эвелин. Из-за всех решеток на нее таращились узники. Однако вполне ожидаемых свистков с их стороны не последовало. Заключенные, с лицами, обезображенными шрамами, косматыми бородами, одноглазые, с гнилыми зубами, молча смотрели на нее. Они напоминали стаю голодных шакалов, увидевших свежее мясо.
– Женщина без паранджи, – пояснил начальник тюрьмы, приподнимая бровь, словно хотел добавить: «Я же вас предупреждал». – Вы могли бы с таким же успехом прийти сюда и вовсе без одежды.
Эвелин не обратила внимания на его замечание, поскольку не сводила глаз с заключенного, которого выволокли на тюремный двор те же охранники, которые так грубо обошлись с ним и конце их свидания. Рика втащили на эшафот и поставили на люк. Палач в маске, обнаженный до пояса, в широких штанах, накинул петлю заключенному на шею и туго затянул ее. В этот момент О'Коннелл увидел на балконе Эвелин и Джонатана. Сначала он нахмурился, потом улыбнулся.
