И пошла с той поры у зверей дружба врозь. Прячутся они друг от друга по кустам, стыдятся в глаза поглядеть. И все ищут Зайца, чтобы признался по честному, что это он съел капусту. Зайцу признаться не трудно, да не уверен он, что его бить не будут, оттого и носится по лесу, прячется ото всех. Уж больно битым Зайцу быть не хочется, потому что считает он, что небитым быть лучше, чем битым».
Не успел волк закончить свою сказку, как вскочил заяц с Рыжими Усами и закричал:
Неправда! Не было такого!
Волк пожал плечами:
— Я не говорю, что это сейчас было. В древности.
И он постучал себе лапой в грудь:
— Поверьте, я говорю искреннюю правду. Мне это лично мой дед рассказывал — волк Зубастая Челюсть.
Закричали и другие зайцы:
— Не было такого!
— Это он все придумал.
— Не верьте ему.
Шум поднялся.
Медведь Михайло улыбался, он был доволен. Гремел густым басом:
— Ага, завозились, длинноухие. Давай, волк, говори, что завещали нам предки. Это нам каждому знать надо.
— Я буду говорить, Михайло Иваныч, потому что вы всего еще не знаете. Ведь зайцы они... они иногда вслух говорят одно, а про себя думают совсем другое.
— Неправда! — шумели зайцы.
Они привскакивали с мест.
Размахивали лапами.
Громче всех кричал заяц с Рыжими Усами:
— Это оговор, не слушайте его. Мы, зайцы, что думаем, то и говорим. В этом и беда наша.
А волк стукнул себя лапой в грудь, сказал:
— Что ж, мне вы можете и не верить, но ведь я не свои сказки рассказываю, а передаю вам сказания наших предков. А этим сказаниям вы обязаны верить, потому что сказания наших предков — это их завещание, это их наказ нам. А в одном из таких сказаний вот что говорится:
«Бежал Заяц по лесу, о своих заячьих делах думал и не заметил, как вышел из-за деревьев на просеку медведь. Хватился, а тот уже совсем рядом — большой, лохматый, угрюмый. Заяц побелел. Заяц посерел. Зайцу бы надо в кусты, а он замер на месте, сжался в комочек, поднял на медведя желтенькие глазки и моргнуть даже боится.
Придвинулся к нему медведь, закряхтел:
— Куда путь держишь, косой?
— Да вот, Михайло Иваныч, — залепетал Заяц,— из деревни бегу. Ходил посмотреть, не выросла ли на огородах морковка.
— Ну и что?
— Нет пока. Ботва есть, а морковка — так, ниточки беленькие. Вот домой бегу.
— Ишь ты. Бегаешь, значит, — прогудел медведь, — а я вот хожу даже с трудом. Болею. Ревматизмы разные замучили. И бессонница по ночам спать не дает. Ху-де-ю То-то, я гляжу, ты, Михайло Иваныч, вроде не такой какой-то. Раньше вон какой был, а сейчас во какой.
