«Но Ветреница, наверное, даже не знает, что в лесу есть волки, — подумал Ручеек и добавил про себя: — И пусть не знает. Я не скажу ей об этом, а то она еще испугается и перестанет цвести».
И он посветлел. Плескался, журчал возле нее. А она глядела на него желтенькими глазками и говорила :
— Какой ты легкомысленный: журчишь, пенишься. Никакой в тебе серьезности. И когда ты повзрослеешь?
И отвечал Ручеек бойко:
— Вот разольюсь рекой, тогда и повзрослею.
Но рекой он не стал: кончился в лесу снег, и Ручейка не стало.
— Беда не велика, — сказала Ветреница. — Все равно он был легкомысленный: журчал, пенился. Никакой серьезности в нем не было.
Но вскоре ей захотелось пить, листочки ее поникли. И она сказала:
- А ведь было совсем неплохо, когда Ручеек приходил ко мне из лесу: не нужно было о воде думать. Но ничего, вот упадет дождик...
Но дождя не было, а солнце жгло. Ветреница задыхалась от жажды. Она покачивалась на тоненькой ножке и думала о Ручейке:
«Зря ты не приходишь ко мне, Ручеек. Мне так не хватает тебя».
Только теперь, когда нажгло ее солнце, поняла желтоглазая Ветреница, что даже у самого легкомысленного Ручейка вода нужная: она цветам и травам жизнь дает».
Хомяк закончил рассказ свой и закрыл глаза, чтобы перевести дух.
— Да-а, — вздохнула медведица Матрена, — во это сказки.
Дятел, Голубь и Дубонос сдвинули умные головы, совещались. Все были уверены, что Хомяк получит пирог за свои сказки. Уверен был в этом и Голубь. Он сразу сказал:
— Нужно дать.
И Дубонос хотел было уже присоединиться к нему — сказки Хомяка ему нравились, да и медведица Матрена одобрительно отозвалась о них. Но тут Дятел хитровато спросил у Голубя:
— Дать? Кому?
— Хомяку, — сказал Голубь.
— Хомяку? А за что?
— За сказки.
— За какие?
— За всё. Они все хорошие, — сказал Голубь.
— Чем тебе, например, не нравится сказка про Ветреницу?
— Нравится, но эту сказку не Хомяк сочинил — Тушканчик. За что же Хомяку пирог давать?
— А про Одуванчик, как он стал солнцем, чем плохая сказка? Хорошая, но ведь ее не Хомяк придумал — Ящерица. За что же Хомяку пирог давать?
— А про Крота?
— Это его сказка, но она одна. За одну сказку пирог не положен.
— Но ведь их трое, — не сдавался Голубь. — Они объединились. У них на троих три сказки. Всем троим и нужно присудить пирог.
И Дубонос опять было хотел присоединиться к Голубю, но Дятел сказал:
— Да, их трое, но думали они поврозь. У них у каждого своя сказка. У каждого одна, а за одну сказку пирог не положен. Если бы они все три вместе придумали, тогда бы другое дело.
